* * *
По просьбе Минея, они с Тимом накануне договорились наконец-то вместе сесть и поработать над Фанфарическим золотым гальюном. Тим даже в мыслях идею Арпадофеля не считал дурацкой. Ну, а Моти приходилось помалкивать и хотя бы вслух не выражать, что он думает по поводу очередного фанфаразма Арпадофеля. Скрипнув зубами и про себя выругавшись, Моти согласился, а потом половину ночи после тяжёлого рабочего дня не мог уснуть, осторожно ворочался, думая почти с отвращением о совместной работе с навязанным ему «приятелем». Он только старался не разбудить спящую рядом Рути.
Н-да… На этом за одну ночь жутко разросшемся компьютере ещё надо приноровиться работать! Особенно на клавиатуре, превратившейся в подобие зубастой пасти взбесившегося чудовища. Ничего не поделаешь, придётся разрабатывать этот… э-э-э…
Фанфарический золотой гальюн на рабочем месте Тима. А может… пусть он сам и выкручивается? Но у Моти как раз появились на эту тему некоторые забавные идейки, которые руки чесались воплотить. А если ещё они смогут выплеснуться из виртуалий экрана компьютера в материальный мир! — о, это было бы забавно, хор-р-р-роший был бы ответ Арпадофелю! И главное — чтобы никто не подкопался! Будем надеяться, что Тим с его складом ума не просечёт подтекст. Кроме того, эстетическая часть — не его конёк, а ведь именно подтекст Моти постарается укутать эстетикой. Однако, где же Пительман, всех-всех-всехный приятель?
Моти, сев на покосившийся после буйства огигантевшего компьютера стул, сиротливо стоящий посреди комнаты, положил на колени ноут-бук и углубился в работу. Он позабыл о времени, пропустил время обеда, не слышал испуганных разговоров вокруг; не знал, что лулианичи, заглядывая в разгромленную комнату, испуганно захлопывали дверь. Он даже не задался вопросом, почему Тим до сих пор не появился у него. Не до того ему было!.. Давно уже он не получал такого удовольствия от работы! Ему хотелось ввести в программу как можно больше комических элементов — и, похоже, ему это удавалось. Улыбаясь и мурлыча себе под нос какую-то песенку, популярную в дни их с Рути молодости, он конструировал на маленьком экране блок за блоком сверкающего золотом помещения. Посреди он водрузил огромный золотой унитаз, точное подобие кресла Арпадофеля, а вдоль сверкающих золотом с отливом в оттенок зыбучих топей стен расположил открытые кабинки, в которых стояли унитазы поменьше, с неуловимой чёткостью выделяющиеся на фоне стен чуть иного оттенка.
