«Шипр» – возможно, то был запах «Шипра», я не знаток, но нечто подобное я уже вдыхал когда-то давно, это было в Дрездене. Так благоухала моя дрезденка. У меня на мгновение даже сердце дрогнуло: неужто это может быть?
– Входите же.
Когда я переступил порог…
Нет.
Небрежно раскинувшись, в кресле сидела госпожа Штумпе. Кому под силу описать моё изумление! На ней было красное платье, нечто вроде мягко струящейся шёлковой тоги.
Она закинула ногу на ногу – одна нога изящно выставлена вперёд, в тонких чулках, на лице очень яркий макияж, с маленьким нарисованным ротиком. Причёска тоже новая, незнакомая: волосы зачёсаны назад, при этом несколько локонов ниспадают на уши. А в ушах – длинные серьги.
Я действительно не хочу заходить слишком далеко, но мог бы сказать: это была соблазнительная женщина, если у вас есть представление о том, как она должна выглядеть.
Рука откинута на спинку кресла, на руке томно покоится голова; у госпожи Штумпе был мечтательный и отстранённый вид, но в то же время она была чем-то очень увлечена. К тому же я никогда раньше так чётко не видел её профиль.
Когда я подошёл ближе, а она повернула голову, увидела меня, и на её лице ещё секунду-другую сохранялось сладостно-отсутствующее выражение, которое затем уступило место полному ужасу.
Она взвизгнула:
– Это вы!
•••
На следующее утро госпожа Штумпе объявила дяде, что увольняется.
Как она объяснила, она больше не намерена терпеть обиды и оскорбления, и мне даже показалось, что в её словах прозвучал ультиматум, что-то вроде «или я – или он» – и это в отношении меня, хотя я-то здесь при чём?
После завтрака дядя отвёл меня в сторонку, чтобы успокоить:
– Не бойся, она это не всерьёз.
Когда наша дама была уже готова, в шляпе и пальто, и несла к двери свой чемодан, держа под мышкой портативный радиоприёмник в форме «кадиллака», дядя всё ещё пытался меня утешить:
– Поверь мне, она вернётся, она непременно вернётся, не бойся.
– Да я и не боюсь, – правдиво отвечал я, – а если что-то меня и пугает, так именно то, что она вернётся.
– Ради бога, только бы она не услышала! – испуганно воскликнул он.
Между тем дверь со всей окончательной решимостью захлопнулась, и дядя обиженно прислушался.
– С другой стороны, – сказал он, – это, может быть, даже и неплохо.
Но лучше бы он этого не говорил. Потому что не прошло и получаса, как в замочной скважине снова послышался скрежет – эта входная дверь всегда издавала очень сильные звуки, – затем мы услышали шаги, и дверь с тяжёлым стуком захлопнулась.
