То есть собственный дом?
– Но ведь это одно и то же. Это самый существенный признак человека. Стоит только поставить под сомнение его право на собственный дом – и человек перестанет мыться; если всё превратить только в общественные учреждения, то человек лучше поступится своим существованием, он ляжет и умрёт.
Правда, я что-то не припомню, чтобы кто-нибудь когда-нибудь умирал хоть в одном общественном учреждении. Уж точно никто не умер ни в наших детских садах, ни в наших домах отдыха. И от низкой платы за проезд, которая была нам гарантирована, тоже никто не умер, и даже, представьте себе, автобусы ходили! И по крайней мере был порядок.
– Да уж, ваш завхозовский порядок, – язвительно говорил дядя.
* * *
– Мораль завхоза: личный покой прежде всего! Стучать дверью, громко шуметь строго воспрещается! Подпись: отец нации.
* * *
– Мораль, – заявил дядя, – есть этика представителей правящего слоя, в вашем случае – завхозов. Хорошо то, что хорошо для него, для завхоза. И ещё вот что, – добавил дядя, – ваша Аллея Сталина – это предел мечтаний завхоза, так он представляет себе парадный дом!
Вот какую несусветную чушь мне приходилось выслушивать.
•••
Однажды пришла в гости сестра госпожи Штумпе. Она привела с собой маленькую дочку, прелестную Аннелору, этакого мякенького котеночка, на которого дядя взирал с большим недоверием. Точно так же, как и она на него.
Вот они на кухне – дядя и Аннелора; женщины ушли за покупками и оставили ребёнка на попечение дяди.
На столе лежали три банана, два из которых Аннелора сразу же съела. Дядя тоже взял себе один.
Нет, пусть он его не берёт!
Нет, он его возьмёт!
Дядя вцепился в банан и хотел его съесть.
Нет, нельзя!
Я видел своими глазами, как дядя отчаянно мчался в сторону лестницы, Аннелора гналась за ним. На первой лестничной площадке дядя остановился, поднял банан высоко над головой, и Аннелора разревелась.
Позднее, когда женщины вернулись из магазина, они спросили, как девочка и дядя провели время без них.
– Нормально, – сказала Аннелора.
Дядя ничего не сказал. А после заявил:
– Но я на тебе никогда не женюсь.
Аннелора спросила со всей серьёзностью:
– Почему?
Дядя так же серьёзно ответил:
– Потому что ты съела мой банан.
И что на это скажешь, сколько лет было дяде? Как можно было считать его взрослым человеком?
Поднимаюсь я однажды утром – это было в понедельник, а по понедельникам у нас стирка, – итак, поднимаюсь я на дядин этаж и натыкаюсь на настоящее столпотворение.
