Коллингсвуд откинулась на спинку кресла и с загадочной улыбкой пригубила свой кубок.
— Это мы еще посмотрим, капитан Брим, — сказала она. — Еще посмотрим…
* * *
— Салташ говорит, вы взяли Мажор штурмом, — хихикнул Драммонд, хлопая Брима по спине.
— Ценой мундира, во как, — заметил Колхаун. — Ладно, так уж и быть, черкну приказ, пусть пошьют новый. — Он усмехнулся. — Когда дело пахнет жареным, ты, Брим, реагируешь словно молния какая.
Молодой карескриец рассмеялся.
— Когда бы не честь мундира, — возразил он, — я бы с удовольствием уступил бы это кому-нибудь другому.
— Еще бы, — согласился Драммонд. — Ясное дело.
— Как бы то ни было, — перебил их Колхаун, — Мустафа теперь обеими руками за наш план. И как знать, если б не то впечатление, что ты, сынок, на него произвел, все могло бы обернуться по-другому. Он уже отдал приказ ихнему посольству на Авалоне подписать все бумаги, что мы для них напечем.
— Все, — перебил его Драммонд, — чего нам не хватает на сегодня, — это удостовериться в том, что Император нас поддерживает.
— И кажись, — кивнул Колхаун в сторону двери, — мы этим прямо сейчас и займемся.
Брим повернулся как раз вовремя, чтобы оказаться лицом к лицу с пажом Императора. Тот был одет в традиционный синий камзол с высоким воротничком и четырьмя золотыми лягушками на груди. В руках он держал антигравитационный жезл длиной никак не меньше шести иралов.
— Прошу сюда, джентльмены, — произнес он, поклонившись. Следом за этим он уставил свой жезл в стену, и та просто исчезла. За ней оказалось овальное помещение, стены которого сплошь покрывались зеркалами с изящными, почти невидимыми изображениями. Впечатляющие изваяния мифических летающих существ и древних звездолетов парили под потолком над разделявшими зеркала вычурными пилястрами. В дальнем конце помещения под балдахином из темно-синего бархата стоял большой, богато украшенный стол, а рядом с ним виднелась стройная фигура Императора Грейффина IV, Великого Галактического Императора, Принца Созвездия Регги и Законного Защитника Небес.
Невысокий мужчина среднего сложения, не молодой, но и не старый, Грейффин все еще оставался удивительно похожим на те портреты, что висели на любом звездолете, достаточно большом, чтобы иметь кают-компанию. Он был одет в безупречно пошитый флотский мундир с адмиральскими знаками различия. Волосы его оказались, правда, белее, чем запомнилось Бриму, коротко остриженные и зачесанные по-военному назад с узкого лица. Серые глаза сидели близко к довольно длинному породистому носу — главному украшению лица, помимо небольшой треугольной бородки. Когда трое офицеров подошли к его столу, он ответил на их салют небрежным движением привыкшего к власти и богатству человека.
