— С минуты на минуту будут, господарь! — откликнулся тот.
В долине послышался лязг, топот, скрежет. На вершину, дребезжа надетой поверх черного комбинезона лорикой, вскарабкался проконсул Марк Ульпий Марчеллини. Он стащил с головы танковый шлем с высоким пурпурным гребнем и вытер взмокший лоб.
— Бонджорно, синьори! — отдуваясь, произнес он и достал бинокль. Легат Траянэску, скользя ко камням надетыми поверх золоченых калиг постолами, отступил, освобождая место, и указал рукой на позиции османов. Марк Ульпий долго водил биноклем, всматривался.
— Porka Junona! — сказал он, наконец. — Эти farabutti[55] здорово окопались.
— Сейчас у них намаз, — Гугуцэ одернул надетый поверх меховой кацавейки пурпурный плащ. — Можно рискнуть…
— Букцинарий,[56] ко мне! — рявкнул проконсул. Он вырвал у подбежавшего солдата мегафон и заорал вниз:
— Ала,[57] по декуриям[58] в тестуду[59] стройсь! Декурионы[60] — на правый фланг! Аквилифер,[61] вперед!.. Avanti, camarada![62]
Из ущелья, дымя солярным выхлопом, выполз бронетранспортер с привинченным к люку бронзовым орлом. Следом плотной колонной двинулись запряженные четверками волов легкие танки «FIAT». Декурионы, блестя касками, высовывались из командирских люков правофланговых машин, салютуя проконсулу. Танки, гремя железом, скрипя дышлами, поползли в гору, изредка постреливая поверх рогов из пушек. Из долины, отстав на уставные пятнадцать шагов от замыкающих машин, сомкнутым строем поднимались когорты VIII Дакийского легиона. Бренчали скутумы,[63] колыхался над овчинными шапками лес пилумов,[64] надрывно свистели в задних рядах свирели…
— Хорошо пошли! — сказал легат Траянэску, поудобнее устраиваясь с биноклем за камнями…
…Внизу, в подвале, было тепло и безветренно. В конце коридора плясали отсветы пламени, разило горящей резиной. Фергюс тронул Патрика за плечо и предостерегающе поднял револьвер.
— Тсс! — сказал он.
Странный звук нарушил тишину. Он повторился несколько раз, прежде чем они догадались, что он означает. Это откашливался какой-то человек, должно быть, только что снявший противогаз. Затем хриплый, фальшивый голос запел:
— Спросил король ирландский веселых молодцов:
«Зачем же вы живете среди пустых домов?»
И Джонатан бесстрашный ему ответил сам:
«Кому опасны фермы, тот верит городам!»
Льюис Кэрол Стивенсон младший,[65] «Бурая стрела»
— Донг-дон-дилиндон!.. — заливались колокола. Ясное сверкающее солнце стояло как раз между никелированными шпилями Кентерберрийского собора. Майский полдень был сияющ и светел.
