— Вот возьму и позвоню, — сказал он вслух.
Но что же он скажет Ирине Николаевне? Собаку он брать не собирается. Он не может ее взять — жена не согласится. У них в доме никогда не было ни собак, ни кошек. Даже цветов не водилось. Тамара Петровна считала все это лишним. А почему бы теперь, когда они остались вдвоем, не завести им собаку? Нет, жена не захочет…
«Все равно позвоню!» — решил Артемий Николаевич. Он сам не понимал, что с ним творится. Легкомысленным он не был, не был падок на быстрые знакомства, случайные встречи. Жене не изменял. Бывал у него флирт — он нравился, ему нравились. Но все как-то обыкновенно, неинтересно. А сейчас что? Чаровство…
«Позвоню!» Артемий Николаевич подошел к будке автомата, вытащил из кармана мелочь, стал искать двухкопеечную монету. Монета нашлась. Он задумался: спросит Ирину Николаевну, а дальше что? «Нет, это мальчишество». И, зажав монету в руке, Артемий Николаевич пошел дальше.
…Двести два — двадцать два — двадцать три. «Фу, черт! Вот позвоню и скажу: «Замучил ваш телефон, ничего не могу сделать, извините». Она остроумна, это видно, — поймет. Вероятно, без предрассудков — поймет, конечно. И с фантазией — конечно же поймет». И Артемий Николаевич снова стал искать глазами автомат. Но автомата не было, и он долго шел, пока не увидел стеклянную будку. Прикрыл за собой дверь, опустил монету и вдруг почувствовал, как застучало сердце. «Это что еще за глупости», — рассердился Артемий Николаевич, и взамен приготовленных покаянных слов какая-то игривая фраза завертелась на губах: «Ну как, веселый фокс еще не нашел себе новых хозяев?»
Но все было забыто, когда он услышал чистый, ясный молодой женский голос. Она сказала «слушаю» и, удивившись молчанию, повторила: «Я слушаю вас». Одолев внезапную немоту, Артемий Николаевич спросил: «Ирина Николаевна»? Да, это была она. «Я насчет собаки… — неожиданно для себя сказал он. — Если еще не поздно… По вашему объявлению. Разрешите посмотреть?» Голос у него сел от волненья, он кашлянул и сказал «простите». Она спросила, есть ли в семье маленькие дети, дала свой адрес. Ему хотелось, чтобы она спросила еще что-нибудь. Нежный, обаятельный голос. Прозрачный, как родниковая вода. Но разговор был закончен — они условились, что он придет завтра.
Артемий Николаевич вышел из автомата растерянный. «Что я делаю, — думал он, — веду себя, как двадцатилетний оболтус».
Ему вдруг страшно захотелось иметь пса — молодого, веселого. Не хватало в их доме веселья. Была чистота, был порядок, комфорт. А веселья не было. Веселье окончательно ушло с дочерью — в прошлом году отделились дочь с зятем, переехали в свою квартиру. С ними было тесно, без них — скучно…
