Среди всех событий особое место занимала, конечно, судьба брата Капси, подвергнутого пыткам и живьем сожженного на костре… Рассказывать об этом было труднее всего. Прежде всего потому, что, как мне казалось, я все время идиотски улыбалась. Я просто не знала, какое выражение придать лицу.
Родители восприняли это известие с подобающим достоинством. Выслушав мой рассказ, отец торжественно произнес: «Мы должны быть благодарны мужчинам Джангали за то, что подобные ужасы больше не повторятся. Война пошла нам на пользу, ты не находишь?»
Нет, война не пошла нам на пользу. Сколько человеческих судеб она сломала. Я сама дошла до того, что чуть не приказала пытать человека. А что говорить о западных, чья жизнь со всей ее жестокостью потекла как и прежде? С той только разницей, что теперь мы о ней кое-то знали. А как быть с сотней других вещей, — например, космической войной между Божественным разумом и Червем? Нерешенные проблемы остались повсюду. Послевоенный мир стал похож скорее на клубок шерсти, разодранный котенком, чем на аккуратно починенную одежду! Мои родители не понимали этих проблем, а я понимала. Я молча кивнула и уставилась в пол; они приняли это за согласие.
А я думала: а кто вот так однажды посмотрит на меня, когда я стану старше, и будет знать, что я чего-то не понимаю, а потом опустит глаза, замолчит и потеряет ко мне интерес?
Я не сказала матери и отцу, что написала книгу. Их дилетантские комментарии стали бы меня раздражать.
Может быть, это было реакцией на то, что родители не смогли меня понять; может быть, я думала, что смогу поправить дело, представив себя бараниной или рыбой, обычными земными вещами. В общем, я обнаружила, что начала думать о замужестве, о том, чтобы завести собственного ребенка — ребенка, который через несколько лет станет моим другом и будет меня понимать.
А за кого выходить: за того, кто меня понимает? Или за того, кто сделает меня обыкновенной женщиной, живущей простой, повседневной жизнью?
Вернуться в Веррино и сделать предложение Хассо? Ха! Или в Аладалию к Тэму (при условии, что он смог бы преодолеть свое слепое обожание)? Xo!
Я отказалась от этой идеи. Вместо этого я некоторое время носилась с мыслью удалиться в пустыню, чтобы вести там жизнь отшельника и писать стихи. Не потому, что я написала хоть одно стихотворение, а потому, что так поступают все поэты перед тем, как отправиться бродить по свету.
Возможно, мне следовало (как я решила немного погодя) просто вернуться к работе на судне и быть хорошей женщиной реки. Но постойте! Скоро опубликуют мою книгу, и тогда я стану знаменитой. Может, мне лучше поступить на какое-нибудь судно под вымышленным именем и попросить гильдию сохранить это в тайне? Вряд ли такое удастся на нашей маленькой речке! (Наша длинная, длинная река с некоторых пор, казалось, сильно уменьшилась в размерах.)
