Конечно никакого. Ему нужны были мертвые западные, чтобы Пополнить ими хранилище Ка. Для этого нужно было убивать Сыновей, то есть они должны были погибать как можно ближе к реке. А требовалось их очень много. Меньше всего Червь желал быстрого отступления Сыновей под натиском наших превосходящих сил.
Ну почему я не догадалась передать Червю образ наших мужчин, спокойно плавающих по реке? Чтобы они могли свободно передвигаться на судах во время войны! Нет, не догадалась. Я передала ему только свой собственный образ: я геройски стоящая у руля.
А может, я бы и не смогла передать ему образ всех мужчин? Возможно, он оказался бы для Червя слишком расплывчатым? А может, он отказался бы это сделать. Может быть.
В общем, тот храбрый джек сошел с ума и утонул.
После этого еще один смельчак из числа «девственников реки» (который отличался, по-видимому, еще большей храбростью) решил проверить, понимает ли Червь, что на самом деле они не девственники. Они уже плавали от Джангали до Ручья. Выдаст ли Червь и им черную метку?
К счастью, обо всем этом я узнала гораздо позже. Иначе ужасная смерть джека была бы на моей совести, не говоря уже о больных ногах половины армии.
Когда до меня дошло, что и стертые ноги солдат, и затянувшееся освобождение Веррино целиком моя вина, я вскочила из-за письменного стола и бросилась к хозяйке причала Аладалии, терзаемая угрызениями совести. К этому времени я уже заканчивала последнюю главу. Но еще раньше, когда я вовсю работала над книгой и частенько надоедала хозяйке своими визитами, она сделала мне мягкий выговор (без всякого раздражения): «Это не твоя война, Йалин. Тебе не следует беспокоиться. Все под контролем. Так что, пожалуйста, уходи и займись книгой». В тот раз она убедила меня (хотя на самом деле все оказалось вовсе не так!), что я поступила правильно и не совершила никаких грубых ошибок. Нет-нет, на войне наши дела шли прекрасно. Очевидно, гильдии хотелось, чтобы я писала книгу спокойно, вдумчиво и ни о чем не беспокоилась; хозяйка причала явно считала меня кем-то вроде примадонны с тяжелой судьбой. Однако эти мысли она держала при себе. Она была тонким психологом. Думаю, я была для нее все равно что гвоздь в заднице. Наверное, она с удовольствием дала бы мне хорошего пинка.
По крайней мере это объясняет, почему меня не сделали главой гильдии за героизм в укрощении Червя и прибытии на нем в Аладалию…
Теперь же я смиренно прошу прощения у тех, кто напрочь сносил башмаки только потому, что мне не хватило воображения. Ах да, и еще у тех, чьи родственники стали напрасной жертвой в этой войне. Я только надеюсь, что их было немного. Да простят они меня.
