– Нет! – заверил мальчик, хотя было непонятно, к чему относится это его «нет» – к собственному плачу или к вмешательству отца в их с дедом тайны.
Хохол покачал головой и промолчал – сейчас было не до воспитательных моментов, лишь бы Егор замолчал и не плакал, привлекая к себе внимание многочисленных пассажиров. Не хватало еще милицейской проверки…
Следующим неприятным эпизодом было прощание Виктора Ивановича с дочерью…
Старик изо всех сил держал себя в руках, но в последний момент вдруг обхватил неподвижно лежащую Марину руками и зарыдал в голос.
– Не надо, батя… – хрипло и трудно вывернул Хохол, у которого от этой сцены защипало в носу. – Не навсегда ведь… приедешь, погостишь…
– Женя… Женя, я тебя прошу… ты только не бросай их, Женя… – Виктор Иванович оторвался от дочери и беспомощно-просительно взглянул на возвышавшегося над ним Хохла.
У того язык не повернулся ничего сказать, Женька только кивнул головой, обнял старого журналиста, потом перехватил удобнее сидящего на руках Егора и кивнул стоящему рядом Кулику. В сопровождении сотрудника авиакомпании, помогавшего нести носилки, они двинулись к зоне таможенного контроля…
Три года спустя, Бристоль, Англия
Наконец-то появилось солнце. Робкое, правда, еле греющее, но все же солнце. Марина распахнула окно и впустила в комнату яркие лучи, тут же разбежавшиеся по постели, по лицу еще спящего Женьки, по большому постеру на стене. Хохол что-то пробормотал, забросил за голову сжатую в кулак руку и продолжал спать, а Марина, улыбнувшись своим мыслям, набросила длинный халат и направилась в детскую, будить Егорку.
Мальчик, однако, уже не спал, лежал в постели с книжкой в руках.
– Привет, родной. – Марина села рядом и, забрав книгу, поцеловала сына в нос. – Что так рано?
– Сегодня последний день в школе. – Егорка улыбнулся и поймал материнскую руку, прижал ее к своей щеке. – А потом – каникулы!
– Да, каникулы. И какими оценками ты меня порадуешь?
– У меня все хорошие будут, – уверенно ответил сын, и Марина засмеялась:
– Не будь таким самоуверенным, Грег. А вдруг что-то не так пойдет?
– Ты что, мамуля? – возмутился мальчик, уязвленный словами матери. – У меня только хорошие отметки будут, я знаю. Я вырасту и буду таким, как папа. Мне вчера Женя рассказывал…
Лицо Марины стало каменным, она отняла у сына руку, чуть отстранила его от себя:
– Кто? Как ты сейчас назвал отца?
Егор молчал, опустив голову, и Коваль негромко приказала:
– В глаза мне смотри. И никогда не смей смотреть под ноги, понял? Никогда не опускай глаза, всегда только в лицо, слышишь меня, Грег?
