Нет, сказал он себе. И это вряд ли спасет. Предположим, инженеры, разбирающие до последней детали дубликат капсулы, найдут — таки, в чем загвоздка. Но это ведь далеко еще не значит, что он сам в силах ликвидировать неисправность. Он может точнейшим образом знать, где и что вышло из строя, но это не поможет ни черта, когда последний кислород, шипя, вырвется из баллона.
Радиограмма из Кэнтона нисколько не улучшила его настроения. Если уж мыс Кеннеди предлагает ему покопаться в памяти и припомнить подробности, пусть самые незначительные, чтобы помочь определить причину аварии… ну, это вряд ли что сулит ему.
Это означает лишь одно — инженеры сами не могут ничего найти, они ничего не нашли. Это означает также, что они пришли в отчаяние и судорожно хватаются за соломинку.
Вдруг ему показалось, что температура в капсуле значительно понизилась…
Пруэтт взглянул на указатель кислорода, на стрелку часов. Он почти слышал их тиканье. Каждая маленькая дуга, которую проходила стрелка, означала, что запас кислорода поубавился. И с каждым оборотом секундной стрелки… проходила еще минута жизни, проходила навсегда, безвозвратно…
Он снова, в который раз, испытал восхищение перед удивительной гармонией равновесия между центробежной силой и земным притяжением. Его корабль, летящий в космосе, казался ему воплощением этой совершенной гармонии. Все явления в космосе происходили с математической точностью. Все здесь подчинялось законам небесной механики, иногда порождающим чертовские парадоксы. Чтобы вернуться на Землю, он должен падать. Чтобы ворваться назад в манящую атмосферу, он должен падать.
Но именно это и происходило с ним. Он был невесом потому, что падал. Он все время падал, двигаясь к Земле.
Законы небесной механики исключительно точны и гармоничны. Они прекрасны, они всегда восхищали его.
Но они оказались и западней, прекрасной, гармоничной западней.
Капсула неслась сквозь вакуум, падая по самой пологой дуге, какая только возможна. Ничто не могло противостоять закону притяжения. Но его можно было, так сказать, «изогнуть», что и сделали люди. Под действием земного притяжения капсула падала. Как и все другие тела, она падала по направлению к центру Земли.
Но она одновременно неслась в космосе с огромной скоростью. И под воздействием этой скорости падение капсулы было не крутым, а пологим, по плавной, обманчиво отлогой кривой, которая удивительно точно совпадала с кривизной поверхности нашей планеты. Это казалось чудом — земная поверхность уходила из-под «падающего» корабля, и падение превращалось в движение по замкнутой орбите. Чтобы вывести корабль с орбиты, нужно было сделать покруче эту пологую кривую «падения», изогнуть ее по направлению к Земле.
