Жители этой страны не знают надежды. Их язык – ностальгия. Национальная валюта – уходящее время. Они не способны ни минуты отложить про запас и растрачивают жизнь, неотвратимо близящуюся к бездне Смерти, где находится их столица.
Никогдяне – большие мастера возводить хрупкие, саморазрушающиеся здания любви, дружбы, словесности и не умеют строить обыкновенные здания, дома или вообще что бы то ни было прочное и пригодное для жизни. В то же время для них нет ничего более желанного, чем груда камней, среди которых они мечтают поселиться. Но стоит им протянуть руку к ключам от этой земли обетованной, как ее у них роковым образом отнимают.
Никогдяне не считают, что жизнь – это накопление, увеличение красоты, мудрости, богатства и опыта, они с рождения знают, что она состоит из утрат, оскудений, разорений и распадов. И даже трон дается им лишь для того, чтобы они его потеряли. Уже в три года никогдяне знают то, что в других странах люди еле-еле постигают к шестидесяти трем.
Но все это не означает, что никогдяне ходят унылые. Напротив: нет в мире более веселого народца. Они пьянеют от восторга при малейшей милости судьбы. Их склонность смеяться, улыбаться, радоваться и восхищаться поистине беспримерна. Угроза смерти развивает в них неукротимую жажду жизни.
Их гимн – похоронный марш, а вместо похоронного марша они играют жизнерадостный гимн – это такая неистовая рапсодия, что от одного чтения партитуры пробирает дрожь. А никогдяне играют, не пропуская ни нотки, и ничего.
Их геральдический цветок – белена.
Добыча сладостей в Китае была сопряжена со своими, не такими, как в Японии, трудностями. Надо было сесть на велосипед, показать солдатам, что шестилетняя иностранка не представляет собой серьезной опасности для китайских граждан, а потом сгонять на рынок и купить там отличных конфет и жестких ирисок. Но как быть, если кончились скудные карманные деньги?
Тогда приходилось обчищать гаражи дипломатического гетто – взрослые держали там провизию. Эти пещеры Али-Бабы запирались на висячие замки, но нет ничего проще, чем спилить замок коммунистического производства.
Не имея расистских предрассудков, я воровала во всех гаражах подряд, в том числе в родительском, который был не хуже других. Однажды я наткнулась там на бельгийское лакомство, которого раньше не знала: печенье «спекюлос».
Тут же отведала. И застонала: пряное, хрустящее, вкуснотища! Такое открытие – настоящий праздник, грех отмечать его в гараже. А где не грех? Я знала такое место!
