Но об этом знают только люди из нашего Института – ну и, разумеется, из соответствующих Бюро в других странах.
Иными словами, предполагаемый «свой» был и на самом деле своим. Своим – и в то же время не только чужим, но (что намного хуже) враждебным.
Противник – или один из них.
Так или иначе, дочка попала в переплет. И надо ее выручать».
…Короче говоря, когда я остановил машину перед моим домом, я был уже готов ко всякого рода неожиданностям.
Я запер машину, включил защиту, тоже особого рода – транспорт представителей других бюро и нашего собственного начальства был оборудован не хуже, чем квартиры, – и вбежал в подъезд, понимая, что в своей больничной униформе являю собой зрелище не только комичное, но и вызывающее подозрения у нашего многократно обокраденного и битого населения.
По счастью, ни в подъезде, ни в лифте мне не встретился никто. И я добрался до двери без приключений.
Я умею многое. Мне приходилось летать на всем, что способно подниматься в воздух: легкомоторных и тяжелых самолетах, ракетах, дельтапланерах и просто планерах, а также оседлав птицу – или вообще без всяких подручных средств. Плавать на воде и под водой, на таких глубинах, какие (принято думать) недоступны человеку, даже вооруженному самой хитроумной техникой. Прокладывать ходы в земле – и под самой ее поверхностью, и в глубине, в странном царстве сверхвысоких давлений и температур, в котором рождаются алмазы. Мне приходилось пировать с императорами и кутить с убийцами. Преследовать – и скрываться от погони, верхом ли на лошади, в автомобиле, на мотоцикле, а то и бегом на своих двоих. Убивал и, бывало, без малого умирал сам.
Хотя ничего этого я не люблю и никогда не любил. Просто служба складывалась так, что мне приходилось – и сейчас еще порой приходится – пользоваться этими моими способностями и умениями.
Люблю я другое. Тишину. Спокойное дыхание природы, ее голоса во всем их многообразии – от едва уловимого шелеста до грома и грохота, от каких меркнет сознание. Ощущение близости женщины, все равно – вблизи ли она, или очень и очень далеко.
Люблю свободу и покой. Не люблю приказов. И не люблю спать.
Но приходится.
Приготовился я, как выяснилось, все-таки не ко всему.
Это я понял сразу же, как только оказался перед дверью: малозаметный для постороннего глаза индикатор недвусмысленно свидетельствовал о том, что за время моего отсутствия в квартиру никто не входил. Даже и не пытался. Ни посторонний. Ни свой.
