Чтобы отвлечься от подобных мыслей, Юниор сперва остановился, а потом сел на траву под деревом. На Земле он стал бы глядеть в небо, но здесь неба настоящего не было, и он стал разглядывать то деревья, то травинки, то всякого, кто вдруг появлялся в поле зрения, а когда тот исчезал – старался угадать, кто покажется следующим, и ни разу не угадал. Прекрасно было это: открывать открытое, узнавать известное – и в то же время таинственное, никем никогда не виданное, новое.
Так чудесно было, что и мысль зародилась: а не остаться ли тут подольше? Такого уже никогда нигде не переживешь. Неужели я столько не выслужил у матери Земли? Бог с ним, с Курьером, не доросли мы до них – значит и без них проживем, все равно, не мы их найдем, а они нас – придут, когда сочтут нужным: не индейцы ведь открыли Старый Свет, и не гавайцы приплыли к берегам Альбиона, все должно совершаться по логике. Остаться здесь. Не на всю жизнь, конечно: надоест, но если не надоест, то и на всю. Одному? Ну и что же, что одному; от женщин – вся неустроенность и неуравновешенность жизни, вся дисгармония. Даже от лучших. Другими словами, даже от Леды произошла в жизни разлаженность и сомнения родились. А ведь лучше Леды никого, наверное, нет. Для меня – нет, думал Юниор здесь, в сверхмыслимом удалении от Леды и от всего, что он знал и мог когда-либо узнать. Здесь и сейчас можно было сказать себе: нет, все равно не шарахнешься к ней, нет ее, во всем этом пространстве нет, а оно бесконечно, как и любое другое пространство. Но и при всем том, что она – лучшая, я не смог… Каждый раз все начиналось сначала, и было не просто хорошо, но даже немыслимо хорошо, но потом, в самый момент, в самый… Слезы, слезы… Нет, нельзя было жить с этим. Не хочу и не буду.
Юниор прервал сам себя и снова начал думать о том, как прекрасно было бы остаться здесь – даже навсегда. Умом он понимал, что не сможет, но душой – хотел и верил, что это ему нужно, и сейчас, и всегда будет нужно. И мысли такие были приятны определенностью и покоем.
А и в самом деле. Что нужно для существования Земли Блаженства? Только энергия. Микротронные схемы – они переживут Юниора наверняка. Как и вся прочая аппаратура. На Земле, после долгого перерыва, снова научились делать надежные вещи. Все, что сейчас окружает его, обладает гарантированной долговечностью. Это, правда, не может ни обеспечить, ни поддержать существование самого Юниора: здесь он не охотник и не рыбак, не пахарь и даже не собиратель. Но припасов на корабле хватит на долгие годы дюжине таких, как он, едоков, а с годами что-нибудь придумается. Вода – вот она. Нет, здесь можно жить. Полная безопасность. Планета небывало спокойна – кажется, здесь даже за пределами ненарушимого защитного купола никогда ничего не происходит. Нехватка общения? Господи, в трюме-два хранится – записана на кристаллах – в словах и изображениях едва ли не вся мировая культура, ста жизней не хватит, чтобы всем этим воспользоваться. Тем более для книжника. А Юниор, несмотря на профессию – а может быть, как раз благодаря ей, – был книжником и нередко не без иронии думал, что среди его друзей, приятелей и просто добрых знакомых много больше литературных героев, чем реально живущих людей, и что этих книжных он и знает больше, и понимает лучше, и научиться у них может большему, чем у живых. Так что на недостаток общения или на плохую компанию он пожаловаться никак не может.
