До сих пор мы с вами попадали в этот подвал в идиллические времена, когда тихо здесь было, тепло и спокойно. Не то теперь. В комнатке толпились стар и млад, обоего пола. Тихий старичок, неиссякаемо печальный, сидел на стуле в дальнем от двери углу, и непохоже было, чтобы ему удалось когда-либо обратить на себя внимание; то же хотелось сказать и о двух старушках, оттесненных к самой стене, но терпение старости бывает беспредельным (терпеть – единственное, чему учит нас долгая жизнь), и старушки такие в конце концов своего все же добиваются. В большинстве же тут был народ тертый в очередях, ничего и никого не пугающийся и не смущающийся, привыкший ходить по чужим головам, переть грудью, разгребать локтями, а то и кулаками окружающую субстанцию, и если потребуется, хоть по потолку, но добираться до нужного места. Вот куда уходит энергия, сэкономленная в производственном процессе, которому беззаветно предаваться мы давно уже разучились. Как можно в такой обстановке работать, нам лично совершенно непонятно; молодого человека, однако, она нимало не беспокоила, и он вдумчиво, не тратя лишнего времени, разговаривал с очередным клиентом, кому повезло только что опуститься на тот самый стул, на котором сиживал при нас капитан Тригорьев, участковый инспектор.
– Итак, – сосредоточенно спрашивал молодой человек, – сколько лет, вы говорите, было утраченному?
– Тринадцать, – отвечал собеседник, непроизвольно всхлипывая.
– Значит, год рождения семьдесят седьмой… Имя, отчество, фамилия? Не спеша и отчетливо, пожалуйста.
– Блажной. Блажной Иван Федорович…
– Какова же причина столь печального события?
– Это какого события? – звучало настороженно.
– Да смерти, понятно. Умер, умер отчего?
– Да от старости, от чего же другого. Пора пришла, и умер. И убедительная просьба – вернуть безутешным…
– Так-с. Блажной Иван Федорович, умер от старости… Э-э, постойте-ка!
– Нет, это вы погодите! Как это – умер? Кто?
– Блажной Иван Федорович. Только как это – от старости в тринадцать лет от роду?
– Да вы что говорите-то! Вот он – я, перед вами сижу. Блажной Иван Федорович. Что же вы меня прежде времени хороните? Я жаловаться буду!
– Это вы – Блажной?
– Кто же еще?
– И верно. В таком случае, кто покойник?
– Ну Чарлик же!
– Полностью – фамилия, имя, отчество…
– Да какое отчество, если он кот?
– Кот? – Как ни странно, молодой человек ни в малой мере не утратил самообладания. – Не по адресу обратились. Животных не восстанавливаем. Только людей.
