В тех общественных местах, где живут женщины, больше отдельных комнат и нет охраны, поскольку на Барсуме не принято убивать женщин (лишь в крайне редких случаях наемные убийцы поднимают на них руку).
Общественное здание, куда привел меня случай, предназначалось только для мужчин. Владелец, дородный человек, в прошлом известный пантан, или солдат свободы, показал мне мое спальное место и взял плату. Указав в ответ на мой вопрос направление, в котором находится столовая, он ушел.
В это время в доме почти никого не было, но все личные веши, меха и шелка открыто лежали на своих местах, никем не охраняемые – воровство практически неизвестно на Марсе.
Я принес с собой старые спальные шелка и меха и положил на свою платформу. На соседнем месте лежал человек с хитрыми глазами и злым лицом. Он с подозрением следил за мной с того момента, как я вошел. Наконец он заговорил:
– Каор, – сказал он, используя обычную форму марсианского приветствия.
Я кивнул и ответил тем же.
– Мы будем соседями, – продолжал он.
– По-видимому.
– Ты, очевидно, не здешний, по крайней мере в этой части города я тебя не встречал. Я слышал, как ты спрашивал владельца о столовой. Та, которую он указал тебе, не так уж хороша. Я обычно хожу в другую. Если хочешь, идем вместе.
Таинственность этого человека в сочетании с его злым лицом натолкнула меня на мысль, что он может быть связан с преступным миром, но именно такие люди мне были и нужны, поэтому я быстро согласился.
– Мое имя Рапас, – сказал он. – Меня называют Рапас Ульсио, – добавил он не без гордости.
Теперь я был уверен, что оценил его верно, потому что «ульсио» – значит «крыса».
– Меня зовут Вандор, – сказал я.
– По твоим украшениям я вижу, что ты зоданганец.
– Да, – ответил я. – Но я много лет не был в городе. В сущности, я не был здесь с того времени, когда город был сожжен тарками. В нем так много изменений, что кажется, будто пришел в чужой город.
– По внешнему виду ты похож на профессионального солдата, – предположил он.
– Я пантан, служил много лет в другой стране, но недавно убил там человека и вынужден был бежать.
Я знал, что если он преступник, как я предположил, это признание в убийстве заставит его держаться со мной свободнее. Он быстро взглянул на меня и отвел глаза. Я увидел, что мое признание произвело на него впечатление.
По пути в столовую, которая размещалась на другой улице недалеко от общественного здания, мы продолжили разговор.
– Ты хочешь остаться в Зоданге? – спросил он.
