Прошла неделя, и Хильда сочла, что ситуация в Рэмплфорде достаточно безопасна, чтобы оставить мужа на день одного. Она не сказала, куда едет, просто вызвала машину и укатила. Барбер проявил полное отсутствие интереса к ее действиям, но следует заметить, что утром в суде он вел себя еще более царственно и разглагольствовал дольше, чем обычно. Можно было подумать, что он пытается перенести свою власть и значимость за пределы суда и каким-то образом повлиять на драматические события, разворачивающиеся в десяти милях отсюда, от которых зависела его судьба.
Хильда хорошо рассчитала время. Она видела афишу концерта, который должен был состояться в Национальной галерее и на котором Сэлли непременно должна была присутствовать. Судя по расписанию, Сэлли будет находиться в поезде, следующем в Лондон, когда она сама прибудет на место.
Хильда вышла из машины у ворот дома Себальда-Смита, который представлял собой вместительный музыкальный зал с небольшой пристройкой для жилья, и смело вошла внутрь. Открывшей ей дверь горничной, по-видимому, было приказано не принимать посетителей, но, бросив испуганный взгляд на решительное лицо дамы, она повиновалась. Быстро открыв дверь в музыкальный зал, горничная пробормотала: "Леди Паркер, сэр" – и убежала на кухню.
Себальд-Смит лежал на софе в центре большого пустого зала. Его левая рука была перевязана, а правой он листал ноты. Пианист поднял голову и внимательно посмотрел на Хильду светло-карими глазами.
– Привет, Хильда,- сказал он без тени удивления или недовольства.- Вот просматриваю новую сюиту Каценберга. Ты о ней слышала?
– Нет,- ответила Хильда. Она помнила, насколько мог быть рассеянным Себастьян, когда занимался чем-нибудь заинтересовавшим его, и поняла, что ее появление не показалось ему необычным или неожиданным.- Нет,- повторила она.- Тебе нравится?
– М-м-м, еще не разобрался. Думаю, английской публике это не понравится. Мне предложили дирижировать оркестром в январе в Бристоле, если я поправлюсь к этому времени.
"Смягчение ответственности за ущерб",- моментально среагировала Хильда про себя. Вслух же сказала:
– Это просто замечательно, Себастьян! Это новое дело для тебя, не так ли? Уверена, ты будешь пользоваться огромным успехом как дирижер.
– Думаю, да, если бы я имел хоть малейшее понятие об оркестре. Скорее всего, в Би-би-си подумали обо мне, потому что я первым исполнил у нас фортепьянный квинтет Каценберга. Но надо чем-то заниматься.
