— Вы занимаетесь кольцеванием аистов?
Жоро опустил бинокль.
— А зачем? Они улетают, потом возвращаются. Зачем их нумеровать? Я просто знаю, где они гнездятся, вот и все. Из года в год каждая птица возвращается в свое собственное гнездо. Все происходит с математической точностью.
— Вам удается разглядеть окольцованных птиц во время перелета?
— Да, конечно, некоторых я вижу. Даже веду им счет.
— Ведете счет?
— Я стараюсь разглядеть номера и записываю их. Фиксирую место, дату, время. За это я получаю вознаграждение. От одного швейцарца.
— Макса Бёма?
— От него самого.
Макс не предупредил меня, что Жоро один из его «часовых».
— И как давно вы получаете от него деньги?
— Лет десять.
— Почему он это делает, как вы думаете?
— Потому что он сумасшедший.
Жоро повторил: «Сумасшедший», — и покрутил пальцем у виска.
— Весной, когда аисты возвращаются, Бём звонит мне каждый день: «Ты видел номер такой-то? А такой-то? А вот еще такой-то видел?» В эту пору он бывает просто не в себе. Когда наступает май и все птицы уже на месте, он вздыхает с облегчением и перестает мне названивать. В нынешнем году произошло что-то ужасное. Из множества птиц вернулись единицы. Я думал, он не переживет. Однако все обошлось, он продолжает мне платить, а я выполняю свои обязанности.
Жоро внушал мне доверие. Я решил не сообщать ему, что швейцарец умер, и объяснил, что тоже работаю на Макса Бёма. Благодаря этому между нами установились вполне дружеские отношения. Поначалу в глазах Жоро я был пришельцем с Запада, богатым ничтожеством. Однако узнав, что мы оба работаем на одного и того же человека, он тут же стал более открытым. Теперь он обращался ко мне на «ты». Я достал фотографии аистов и пошел в наступление:
— У тебя есть какие-нибудь соображения по поводу исчезновения наших птиц?
— Исчезли только определенные птицы.
— Что ты имеешь в виду?
— Не вернулись только окольцованные аисты. Главным образом те, у которых было по два колечка.
Эта информация имела огромное значение. Жоро взял у меня из рук фотографии.
— Посмотри-ка, — произнес он, протягивая мне несколько снимков. — Большая часть птиц окольцована дважды. Видишь, у них два колечка, — настойчиво повторил он. — И оба на правой лапке под суставом. Это означает, что все они какое-то время не могли летать.
— То есть?
— В Европе принято в первый раз кольцевать аистят, когда они еще не умеют летать. А чтобы надеть второе колечко, надо, чтобы спустя какое-то время птица снова, по той или иной причине, оказалась не в состоянии летать: например, она заболела, или ее ранили. Тогда-то ей и надевают второе кольцо. И фиксируют на нем время ее лечения. Вот здесь это хорошо видно, смотри.
