Обнаружив душевную перемену, Зигфрид решил, что стал циником.
Правда, приятную, взрослую циническую уверенность в себе несколько поколебало известие, которое принес на Нифльзее сильф Соере. Скончалась старшая дочь главного советника Зигмунда, дивная волоокая Сигизберта.
Год назад Сигизберта вышла замуж по сговору за одного идиота из вождества хальвданов. А с месяц назад умерла родами, не сумев разрешиться первенцем.
Печаль сокрушила Зигфрида. Каждое из обстоятельств рассказа Соере рождало в Зигфриде горестную бурю – что Сигизберта, что вышла замуж, что за хальвдана, что умерла, что родами, что родами первенца…
– А ты что думал, ты уедешь, а она будет тебя дожидаться? Будет хранить девственность, памятуя детские клятвы, которыми вы обменивались, озорничая под пиршественным столом? – Альбрих беспардонно вклинился в страдания Зигфрида.
– Ничего я не думал! – прошипел королевич.
– Ага… Ты будешь постигать науки, а там, в твоем Нидерланде, время остановится?
– Отстань от меня, сделай одолжение! И вообще, откуда ты знаешь о клятве под столом? А-а, впрочем, ты всегда все знаешь! Это уже начало мне надоедать!
– Подумаешь, какой утонченный! Уж не римлянин ли? С виду вроде нет – волосы длинные, штаны, буты, амулет на шее. А послушаешь тебя – так прям Гораций, Проперций и Катулл в одном флаконе! Даром что в крови Фафнира искупался!
Зигфрид громыхнул дверью.
Смерть Сигизберты будто бы провозгласила: теперь ему, Зигфриду, совсем некого любить, даже задним числом – в своих воспоминаниях.
В тот день королевич дал себе зарок возвратиться в домик на острове как можно позже – пусть бестактный карла поволнуется, попереживает.
Он отправился в горы и долго бродил там, голодный и неприкаянный, разводя про себя всякую-разную философию.
Именно тогда на поляне возле родника Зигфрид увидал чудной стати буланого коня.
Конь был расседлан и не взнуздан, но заблудившимся совершенно не выглядел. Его грива и хвост смотрелись ухоженными, упругие бока лоснились, словно были только что любовно вычищены хозяином. Конь дышал тяжело и выглядел разгоряченным, что в общем-то намекало на присутствие поблизости всадника. Может, почистил скакуна и отлить пошел?
Зигфрид затаился и на всякий случай вынул из ножен кинжал. Увы, мирным людям, из бронепоезда на запасном пути, близ Нифльзее делать было нечего. Большинство же пациентов Альбриха предпочитало менее тряские способы превращения времени в пространство, нежели путешествие верхом. Например, ковры-самолеты.
