– А вот и спою! – вскинулся эльф.
Он схватил свою зеленую сумку и принялся лихорадочно в ней копаться. На землю полетело множество каких-то непонятных вещей. Вскоре куча стала огромной, едва ли не в половину человеческого роста.
Лек растерянно смотрел на нее, пытаясь понять, как столько всякой всячины влезло в не такую уж и большую сумку. Потом вспомнил сказки о безразмерных эльфийских мешках, в которых ничего и никогда не портилось, и которые оставались легкими, сколько в них ни положи. Не сказки, значит. Хорошая вещь, крайне полезная. Теперь ясно, как Тинувиэль сумел выжить в море три месяца. В сумке был, наверное, полугодовой запас продуктов. Наконец в руках эльфа оказалась небольшая лютня в футляре из черного дерева, ценимого в империи на вес золота.
– Ладно, послушаем, – кивнул Лек, усаживаясь на траву. – Спать ложиться все равно придется голодными, так хоть развлечемся.
В легендах эльфийским бардам пели такие дифирамбы, что ни один нормальный человек им не верил. Ученики тоже расселись и приготовились слушать. Только оттащили подальше сгоревшую тушу, чтобы не смердела под носом. Раз наставник сказал, то пусть себе остроухий поет, хотя за порчу ужина стоило бы отвесить растяпе пару затрещин, не повредило бы. Может, думать начнет, а не только мечтать. Даже орк ничего не сказал, только недовольно ворчал себе под нос и одаривал барда многообещающими взглядами, от которых тот нервно ежился.
Решившись, Тинувиэль зажмурился, коснулся пальцами струн и запел. Лек сначала не особо вслушивался, а затем и сам открыл рот, только от изумления. Легенды не лгали! Даже в самой малости не лгали! Музыка завораживала, лютня плакала, кричала, звала куда-то. Да разве можно так играть?! А ведь кроме мелодии, заставляющей душу взлетать в небеса, был еще и голос – невероятный, потрясающий воображение. Да, безответственного мальчишку не зря называли серебряным голосом Эльварана, лучше не скажешь. Эльф пел какую-то древнюю балладу, на ходу переводя слова на лаарский. Порой выходило не слишком ровно, но слушатели не обращали внимания – слишком потрясло их пение. Даже орк завороженно слушал, застыв на месте. Он с немым изумлением смотрел на Тинувиэля, которого искренне считал бездельником и фантазером.
Лек не понимал, для чего барду такого уровня понадобилось идти в воины. Идиотизм ведь полный! Единый дал эльфийскому принцу редкостный дар, Тинувиэль способен заставить плакать самые грубые и очерствевшие сердца. Горец краем глаза видел, что Храт незаметно утирает слезы. Об остальных даже говорить не стоило, они замерли, пребывая в каком-то ином мире. Да и сам Лек с трудом сдерживал себя – казалось, душу омыли чистой водой, унесшей всю грязь и накипь…
