– Вероятно, не хотели тебя беспокоить, – предположил всадник. – Кстати, господин, раз уж я к тебе заглянул, не мог бы ты продать мне цыпленка…
– Гав! Гав! – укоризненно сказал песик за фермерской спиной.
– …Двух цыплят. И я не стану больше отнимать у тебя драгоценное время.
– Гав! Гав! Гав!
– Трех цыплят, – устало поправился всадник. – А если ты будешь столь любезен, что разделаешь их и приготовишь, пока я тут занимаюсь лошадью… В общем, я заплачу тебе по доллару за каждого.
– Гав! Гав!
– Двух цыплят приготовь без чеснока и приправ. Заранее большое спасибо.
Фермер, окончательно лишившись дара речи, кивнул. По доллару за курицу – это вам не курам на смех! От такого предложения нос не воротят. Да и не больно-то откажешь, когда на тебя смотрят с подобной улыбочкой. Улыбка на губах незнакомца держалась как приклеенная – не менялась, не исчезала. К улыбающемуся человеку сразу чувствуешь расположение, но от этой улыбки, наоборот, хотелось бежать со всех ног. Фермер поспешил в курятник, где держал своих самых лучших птиц, уже было наклонился, чтобы выбрать самых жирных, и вдруг… замер. Если человек достаточно безумен, чтобы платить целый доллар за хорошую курицу, значит… он и против приемлемой курицы протестовать не будет, не так ли? Фермер выпрямился.
– И смотри, господин хороший, выбирай птичек пожирнее.
Фермер резко повернулся. Позади никого не было – не считая маленького нечесаного песика, который вошел следом за ним в курятник и сейчас поднимал тучи пыли, яростно скребясь задней лапой.
– Гав? – осведомился песик.
Фермер бросил в него камень, и песик лениво затрусил прочь. А потом фермер выбрал трех самых лучших своих куриц.
Моркоу лежал под деревом, пытаясь поудобнее устроить голову на седельной сумке.
– Она заметала следы, ты заметил? – спросил Гаспод.
– Заметил, – сказал Моркоу и закрыл глаза.
– И что, она всегда платит за куриц?
– Да.
– Почему?
Моркоу повернулся на бок.
– Потому что животные за них не платят.
Гаспод посмотрел на затылок Моркоу. Да, Гаспод обладал редким даром – он умел говорить, но, глядя на покрасневшие уши Моркоу, он вдруг понял, что сейчас, пожалуй, стоит задействовать намного более редкий дар – умение молчать.
Сначала он принял позу, которую про себя (практически бессознательно) классифицировал как Позу Верного Товарища Начеку, но она ему очень быстро надоела. Тогда Гаспод отсутствующе почесался, свернулся в позе, более известной как Поза Верного Товарища, Уткнувшегося Носом в Задницу
