Внизу мерцали зеленые огоньки. Нужно было лететь очень высоко, чтобы видеть два города одновременно. Большинство машин так и летали, особенно если водитель осторожный. Огоньки — это станции техобслуживания, разбросанные между городами. Обычно машине требуется обслуживание не чаще, чем дважды в год, но все же приятно знать, что помощь под рукой. Одиночество может вызвать дискомфорт у городского человека, а большинство людей были горожанами.
Кроме того, было приятно осознавать, что в случае чего можешь приземлиться возле зеленого огонька, а не обнаружить себя на верхушке дерева или на полпути к утесу.
Кзанол избегал городов и зеленых огней. В своем теперешнем состоянии он не мог встретиться с рабами. Он покинул уровень физического факультета и в поисках спасения направился прямо в свой фольксваген — на парковочный уровень, расположенный на крыше.
Взлетев почти вертикально, Кзанол столкнулся с проблемой выбора направления — ему никуда особенно не хотелось. Поднявшись на безопасную высоту, он направил машину в сторону Нью-Йорка, зная, что в любой момент может повернуть обратно в Калифорнию. С этого времени Кзанол позволил самой машине управлять полетом и поворачивался к панели, только когда было необходимо облететь город. Облетать приходилось очень много. Зеленые ландшафты были скорее островами в море городов, чем наоборот.
Мгновение — и они исчезали, а Кзанол снова видел очертания строений в полмили шириной вдоль древних суперавтострад.
В час ночи Кзанолу пришлось посадить машину. Вести ее было изнурительно. Только безумное стремление спастись бегством заставляло его двигаться, хотя он уже начал сознавать, что бежать некуда. Кзанол ощущал боль тут и там, боль, которая была настоящей пыткой, хотя Гринберг по привычке не обратил бы на нее внимания. Пальцы Кзанола сводило судорогой, они казались более хрупкими, чем когда-либо. И он не ошибался. Память Гринберга сообщила ему, почему мизинец левой руки постоянно болел: бейсбольная травма, которую неправильно лечили.
И этот Гринберг принимал такой ужасный дефект как само собой разумеющийся!
Кзанол почти боялся пользоваться руками. Были и другие боли. Мышцы затекли от того, что он пять часов сидел в одном положении, правая нога мучительно болела, потому что Кзанол постоянно нажимал на педаль во время маневров. Вдобавок еще и страшный зуд везде, где одежда плотно прилегала к телу.
Кзанол посадил машину в Аризоне, посреди глухого леса, поспешно вышел и сорвал с себя одежду. Намного лучше! Потом он забросил одежду под сиденье — она еще может ему понадобиться. Наконец он забрался обратно и включил обогреватель.
