Русло было буквально залито ослепительным светом фар, поэтому Шон бросил фонарь и мгновенно вскинул ружье. Но стрелять было нельзя, поскольку он оказался в неудачном положении — девушка находилась прямо между ним и львицей на линии огня. Клодия бежала страшно неуклюже, ее ноги увязали в песке. На бегу она смотрела вбок — на приближающуюся львицу и беспорядочно, не в такт шагам, размахивала руками.
— Ложись! — крикнул Шон. — Падай плашмя!
Но она продолжала нестись вперед, не давая ему возможности выстрелить, а львица мчалась ей наперерез. Из-под лап с полностью выпущенными желтыми когтями во все стороны летел песок. На бегу она яростно рычала, а хвост ее был задран и неподвижен.
Тени, отбрасываемые девушкой и огромной кошкой в свете фар на белоснежный песок, казались черными и уродливыми. Они быстро сближались, и Шон сквозь прицел своего ружья видел, что львица подбирается, готовясь к последнему прыжку, но был беспомощен, поскольку не мог выстрелить так, чтобы не зацепить девушку.
В последний момент Клодия споткнулась, ее ослабевшие от страха ноги подкосились, и с жалобным криком она навзничь рухнула на песок.
Шон мгновенно прицелился в центр кремовой груди львицы. Из своего ружья он с тридцати шагов мог бы свободно попасть в две пенсовые монетки, одновременно подброшенные в воздух слева и справа от него. Из своего ружья он убил сотни леопардов, львов, буйволов, слонов — и людей, множество людей во время родезийской войны в буше. Повторного выстрела никогда не требовалось. Теперь, когда цель была открыта, он мог с уверенностью прошить львицу 750-грановой пулей с мягкой, расплющивающейся при ударе наподобие шляпки гриба головкой насквозь — от груди до самого хвоста. Львице пришел бы конец, но не только ей, но и всему сафари и, скорее всего, его лицензии. В лучшем случае его ждали бы многие месяцы следствия и суд. Смерть львицы обрушила бы на его голову гнев правительства и министерства охоты.
Львица была уже буквально в двух шагах от упавшей девушки — между ними оставалось всего каких-нибудь несколько жалких футов белого песка, но Шон чуть опустил ружье. Выстрел был страшно рискованным, но он всю жизнь рисковал. Конечно, он поставил на кон жизнь девушки, но она вывела его из себя, поэтому пусть все решит случай.
Он выстрелил в песок в двух футах от яростно разинутой пасти львицы. Большая тяжелая пуля взметнула в воздух целую тучу песчинок, на мгновение буквально окутавшую зверя. Песок забил львице рот, и, взревев, она наполнила им и легкие. Песок попал ей в ноздри, закупорив их. Песок угодил в ее широко раскрытые желтые глаза, ослепляя, дезориентируя львицу, которая тут же остановилась как вкопанная.
