— А почему ты сам такой же засранец? Не хочешь ничего объяснять, да? Ты просто не желаешь позволить мне копаться в деле, которое говорит о твоем провале!
— Не пытайся бить ниже пояса. Сам знаешь, бесполезно. Он был прав. Это никогда не помогало.
— И что? Хочешь сохранить этот маленький «ужастик» лично для себя?
— Да, что-то вроде этого. Можешь так и сказать.
* * *
В машине с Векслером и Сент-Луисом я сидел, скрестив на груди руки. Словно удерживал себя от раздвоения личности.
Чем дальше шли размышления о брате, тем меньше смысла Я находил во всей истории. Даже зная, что дело Лофтон сильно действовало ему на психику, трудно представить что-то, способное довести Шона до самоубийства.
— Стрелял из личного оружия?
Векслер взглянул в зеркало заднего вида. Изучает, подумал я. Любопытно, известно ли ему о том, что произошло между мной и братом?
— Да, — подтвердил Векслер.
Я ощутил острую боль. Нет, представить невозможно. Это совершенно не вязалось со всем, что я о нем знал. Дело Лофтон не могло иметь значения. Вообще такого не могло произойти. Никогда.
— Только не Шон.
Сент-Луис снова обернулся и взглянул на меня.
— Что еще?
— Он не мог этого сделать.
— Видишь ли, Джек...
— Он вовсе не устал от дерьма, плывущего в трубе. Дерьмо ему нравилось. Можете спросить Райли. Можете спросить любого из... Векс, ты ведь знал его лучше всех, — это просто чушь! Он любил «охоту», так прямо и говорил. Он ни за что не стал бы менять свою работу. Запросто мог бы стать замом какого-нибудь долбаного начальника, но сам не хотел такой судьбы. Он всегда мечтал заниматься убийствами, потому и остался в КОПе.
Векслер ничего не ответил. Мы уже въехали в Боулдер, направляясь по Мэйн-стрит к Каскаду. Я отрешенно вслушивался в тишину, наступившую в машине. Впечатление от услышанного, о том, что якобы сделал Шон, захватило целиком, окуная в холод и грязь, в снег, лежавший по обочинам шоссе.
— Какая-нибудь записка осталась? — спросил я наконец. — Что...
— Записку мы нашли. Предполагаем, что это записка.
Я отметил, как Сент-Луис посмотрел на Векслера, как бы предостерегая: «Векс, не говори слишком много».
— И что? Что там сказано?
Последовала долгая пауза, затем Векслер, не обращая внимания на напарника, процитировал:
— "Где ни мрак, ни свет и где времени нет".
— "Где ни мрак, ни свет и где времени нет". Так просто?
— Так просто. И это все.
* * *
Улыбка застыла на лице Райли секунды на три. Затем ее сменило выражение ужаса, подобие изображенного на картине Мунка. Мозг — превосходный компьютер. Достаточно трехсекундного взгляда на три физиономии в дверях, и ты понимаешь, что муж не придет домой никогда. «Ай-би-эм» подобное и не снилось.
