Чопорно промокнув губы салфеткой, девушка пояснила:
– Алоиз попросил найти исторические прецеденты ССВ.
– Спонтанное самовозгорание человека, – вспомнил д'Агоста. – То, что случилось с Мэри Ризер? Вы говорили об этом с патологоанатомом на месте смерти Катфорта.
– Точно.
– Неужели вы в это верите?
– На самом деле таких историй множество, случай Мэри Ризер – лишь самый известный из занесенных в документы. Не так ли, Констанс?
– Известный, безупречно описанный и весьма любопытный. – Девушка заглянула в записи, лежавшие под рукой. – Первого июля тысяча девятьсот пятьдесят первого года миссис Ризер заснула, сидя в кресле у себя на квартире, в Санкт-Петербурге, во Флориде. Следующим утром ее подруга ощутила неприятный запах. Дверь взломали, вместо кресла нашли кучу обугленных щепок, что до самой Мэри Ризер, от ее семидесяти семи килограммов осталось меньше четырех килограммов пепла и костей. Уцелела только левая стопа в тапочке, обгоревшей у лодыжки. Нашли также печень и череп, расколовшийся от высокой температуры. Квартира не пострадала, но огонь оставил след в форме круга, в котором и помещались останки миссис Ризер. Пламя повредило пластиковую розетку на стене – подключенные к ней часы остановились в четыре двадцать. Когда же часы подключили к другой розетке, они вновь заработали.
– Не может быть! – поразился д'Агоста.
– Нашедшие тело немедленно вызвали наших сотрудников, – кивнул Пендергаст. – Агенты ФБР составили подробнейший отчет: фотографии, результаты химических тестов и анализов. Доклад занял больше тысячи страниц. Эксперты Бюро сказали сразу: чтобы сжечь тело так быстро, температура должна быть не меньше полутора тысяч градусов. Даже если бы Мэри Ризер заснула с зажженной сигаретой и та упала бы в кресло, такого огня не хватило бы. К тому же погибшая не курила. Следов бензина или других горючих веществ не нашли, от версии об ударе молнией отказались. Официально дело до сих пор не закрыто.
Д'Агоста недоверчиво покачал головой.
– Были и другие проявления феномена, – сказала Констанс. – Спонтанное возгорание описывал в романе «Холодный дом» Чарльз Диккенс. Критики встретили это в штыки, и автор, дабы оградить себя от подобного впредь, в предисловии к изданию тысяча восемьсот пятьдесят третьего года привел в пример реальный случай.
Д'Агоста уже собирался отправить в рот следующий кусок, но отложил вилку.
– Вечером четвертого апреля тысяча семьсот тридцать первого года, пишет Диккенс, итальянская графиня Корнелия де Баиди Чезенате пожаловалась, будто ей «скучно и хочется спать». Служанка отвела ее в спальню, где они провели несколько часов, молясь и беседуя. Наутро, когда графиня не вышла завтракать, служанка постучала в дверь и почувствовала омерзительный запах. Войдя, служанка застала ужасную сцену: в воздухе витали хлопья сажи, а сама графиня – вернее то, что от нее осталось – лежала в четырех футах от кровати на каменном полу. Ее торс сгорел дотла, даже кости обуглились и раскрошились. Сохранились лишь ноги ниже колен, фрагменты кистей рук и участок лба с белокурым локоном. На полу остался силуэт из пепла и обугленного костяного крошева. Такое случалось и ранее, например, с госпожой Николь Реймской. Подобные смерти относят к смертям от «посещения Богом».
