После краткого обмена любезностями доктор перешел прямо к делу:
– В сообщении вы передали, что хотите поговорить о недавних убийствах.
– Верно. – Гарриман полез в карман за цифровым диктофоном.
– О тех, которые ваша газета преподносит как дьявольские.
– Верно. – Не промелькнуло ли в голосе доктора пренебрежительное недоверие? – Доктор фон Менк, я хотел бы узнать, может, у вас наметилась какая-то точка зрения?
Откинувшись на спинку кресла, фон Менк сложил пальцы домиком и посмотрел на Гарримана. Когда же он заговорил вновь, голос его звучал медленно и размеренно, будто доктор заранее приготовил ответ:
– Да. Так получилось, что точка зрения у меня наметилась.
Гарриман поместил диктофон на подлокотник.
– Не возражаете? – спросил он.
Фон Менк легонько махнул рукой в знак согласия.
– Я как раз подумывал, не стоит ли обнародовать мысли, – сказал ученый. – Взвешивал «за» и «против».
«О нет! – Гарримана прошиб озноб. – Он застолбил тему. Снимет документалку, и мои планы – в тартарары».
– В конце концов, – вздохнул фон Менк, – я решил: люди имеют право знать. В этом плане ваш звонок стал неожиданностью.
Озноб сменился облегчением, и Гарриман включил диктофон.
– Пожалуйста, выскажите свои соображения, сэр. Почему именно эти два человека, почему именно так и почему именно в это время?
– Здесь важен не столько выбор жертв и даже не способ убийства. Важен здесь выбор времени.
– Поясните.
Поднявшись, фон Менк подошел к шкафу, достал с полки некий предмет и, вернувшись, положил его на стол перед Гарриманом. Это оказалась раковина наутилуса в разрезе: камеры по мере роста моллюска расходились от центра гармоничной спиралью.
– Мистер Гарриман, вы знаете, что общего между этой раковиной, зданием Парфенона, лепестками цветка и картинами Леонардо да Винчи?
Гарриман отрицательно покачал головой.
– Они воплощают в себе совершенную природную пропорцию – золотое сечение.
– Кажется, я не совсем понимаю.
– Если провести золотое сечение, то соотношение короткого и длинного отрезков будет равняться соотношению длинного отрезка и всей линии.
Гарриман поспешил записать, надеясь, что разберется потом.
– Больший отрезок в 1,618054 раза длиннее малого. Малый отрезок составляет 0,618054 процента от длины большего. Кроме того, эти два числа в точности обратно пропорциональны друг другу, отличаясь лишь первой цифрой – это единственные числа, которые демонстрируют такое свойство.
– Да, конечно, – согласился Гарриман.
– У этих чисел есть и другие замечательные свойства. Предполагается, что прямоугольник, стороны которого соотносятся подобным образом, имеет самую приятную форму и называется «золотой прямоугольник». В этих пропорциях выдержан Парфенон, на них же основаны кафедральные соборы и картины. «Золотые прямоугольники» также имеют замечательные свойства: если из одной стороны «золотого прямоугольника» вырезать квадрат, вы получите меньший «золотой прямоугольник», обладающий всеми свойствами изначального прямоугольника. Вырезать квадраты и получать меньшие «золотые прямоугольники» можно до бесконечности.
