Однажды она даже спела. И наконец сказала:
— Пора спать. Пойди приготовься.
Муленберг отправился в ванную, принял душ и хорошенько обтерся. Потом прошел в спальню и услышал, как незнакомка переменила пластинку. Зазвучала вторая часть классической симфонии Прокофьева — та, где к спящему оркестру на цыпочках подкрадываются струнные. Незнакомка заводила эту запись уже в третий раз. Муленберг подождал ее окончания, но когда музыка смолкла, а девушка так и не появилась, он заглянул в гостиную.
Незнакомка исчезла.
От неожиданности он замер, рассеянно осмотрел комнату. Удивительное дело: все «достопримечательности», которые он показывал незнакомке, были аккуратно расставлены по своим местам. Только усилитель работал — видимо, она ушла раньше, чем доиграла пластинка. А проигрыватель выключился сам. Конверт с портретом Прокофьева стоял на полу, прислоненный к усилителю; ждал, когда в него уберут виниловый диск, оставшийся на «вертушке».
Муленберг выключил усилитель. И вдруг сообразил, что почти разрушил этим созданное незнакомкой очарование. Поэтому он лишь взглянул на обложку пластинки; не тронув ее, погасил свет и пошел спать, сказав себе:
«Ты встретишься с незнакомкой завтра». Мелькнула мысль о том, что он ни разу к ней не прикоснулся — даже за руку не взял. Если бы завтра ему перед свиданием завязали глаза и заткнули уши, он бы ее просто не узнал.
Вскоре нечто, покоившееся в сокровенных глубинах его души, перевернулось на другой бок и томно вздохнуло. А затем осведомилось у Муленберга: «Ты отдаешь себе отчет в том, что за весь вечер тебе ни разу не пришло в голову: «А вдруг это Она, Та Самая?». Ни разу. А ведь все прошло как по маслу».
Засыпая, он вспомнил, что не спросил даже, как зовут незнакомку.
Проснулся он посвежевшим, взглянул на будильник и изумился. Было восемь утра, и если учесть происшедшее ночью в лаборатории, выпитое у Руди и дома, да еще то, что спать Муленберг лег с рассветом, он чувствовал себя великолепно. Он быстро оделся и пошел на работу раньше обычного.
Телефон в лаборатории уже звонил. Муленберг попросил коронера приехать поскорее и взять с собой Регалио.
Объяснить им случившееся оказалось нетрудно — помогли закопченные стены покойницкой. Потом часок поговорили о причинах поджога, по безрезультатно. Поскольку Муленберг работал бок о бок с полицией, дело решили замять, надеясь, что ни родственники погибших, ни владелец какого-нибудь цирка, где могли работать близнецы, не объявятся. Так что лучше держать язык за зубами. Ведь мертвых уже ничто не воскресит.
