Таким разговор и получился, за чаем, с идеально ровно напеченными хозяйкой хоменташен, с привычными «пожалуйста» и «спасибо», с обязательной крахмальной салфеткой для гостя, с мельхиоровыми щипчиками для кускового сахара, с подогретым молоком из затейливого коротконосого молочника и с взаимной вежливой улыбкой, тем более что у обеих сторон многое совпадало по интересам в силу пересекшихся жизненных линий.
Про бывших жильцов, по чьему адресу прописался, про Зеленских, к огромному сожалению, Чапайкин ничего не знал, не прямо по этому служил ведомству, но обещал непременно выяснить, что удастся. Добавил, нахваливая Розины сласти, что, скорей всего, причина имеется. Не бывает просто так, не верит Глеб в такое, рано или поздно все признаются, сказал, и Зеленские признаются, если вина имеется. Но, по всей вероятности, оправдательного приговора ждать не приходится, иначе не передали бы их жилье очереднику. Хотя это и крайне, конечно, неприятно, когда человека знаешь и соседствуешь годами, не подозревая, что перед тобой замаскировавшийся враг.
Это уже относилось к Мирским, к их доверчивости и наивной непосвещенности. Роза Марковна повела плечами, почему-то взглянула на чайник, наверное, оттого, что из всех предметов на столе он располагался к ней ближе прочего, и вышла, никак не обозначив цель. Отлично понимала, что поступок ее нелюбезный, хотя и не в Глебе этом дело, новом соседе, он и сам винтик в молотилке, но поделать ничего с собой не могла, требовалось выпустить из себя подступившее раздражение. Слишком проходным получался разговор про несчастье с Зеленскими, слишком размеренным и светским, под чаек да еврейские бублики.
Семен Львович сохранял ровное гостеприимство, прекрасно осознавая, что должна была испытывать при такой чайной процедуре жена, однако самого его пробить начувственную реакцию, по крайней мере, по внешним признакам, никогда не оборачивалось в задачу легко выполнимую. Он любезно улыбнулся, поведя головой вслед Розе Марковне, и сделал попытку объяснить непростому гостю с верхнего этажа:
– Здоровье у нас, однако… здоровье… – призывая Глеба Иваныча присоединиться к сочувствию по этому поводу, оставив на всякий случай место для легкой солидарной подковырки: женщины, мол, ох эти жены, так вот и тянем, брат, свою мужскую долю, так и несем. – Вот женитесь сами, Глеб, – можно я так вас буду называть? – будет у вас масса поводов поисследовать женский характер, со всеми его непредсказуемостями и мудреными молекулярными составляющими. Голову сломаете, капитан, обещаю. Ну и нервишек про запас заготовьте, на всякий случай, без этого никак не обойтись. А вообще, дело того стоит – интереснейшие они существа, особенно когда любят беспамятно или отчаянно кого ненавидят…
