— Придется более внимательно вслушиваться в твои слова, — покачал он головой, но в его глазах промелькнули озорные огоньки. Он принял себе это на заметку, и постарается при случае поймать меня на слове. Я не выдержал и улыбнулся. Уже по настоящему, а не той кривой ухмылкой, что не сходила с моего лица вот уже несколько часов. — А то, не ровен час, получу за это.
— Возможно, — откликнулся я. Потом резко развернулся, но тут же помянул «незлым, тихим словом» всех идиотов, что поставили перед нами засаду с вакками. А заодно и вообще всех колдунов, кто занимается подобной дурью, как разведение этих мерзких тварей. Алин за спиной тихо фыркнул, но все же сдержал смех. Я прошелся по месту битвы, собирая свое оружие и тщательно оттирая об траву.
Остальные также занялись чисткой, и вскоре мы шли к оставленным коням, собираясь продолжить путь.
— А все же, Риан, ты порядочная сволочь, — не сдержался Солен, когда мы уселись на коней.
— А я и не спорю, — довольно ухмыльнулся я, избегая удара крепких кулачков Тары.
Повернув коней на восток, мы начали продираться через лес. Тара некоторое время смотрела на меня, а потом все же подъехала и заговорила:
— Риан. Неужели тебе не жалко того парня?
— Нет, — спокойно ответил я. — С чего бы это? Он бы убил всех нас, если бы была возможность.
— Это из-за того, что он человек? — девушка едва не сорвалась на крик.
— Нет, — опять повторил я. Этот разговор уже начал утомлять. — Я не страдаю расизмом.
— Тогда почему? Он не смог бы причинить нам вред, — Тара все не хотела успокаиваться. Да чего она ко мне привязалась? Вроде спокойно резала лучников, а тут из-за одного молодого воина раскричалась.
— Это не тебе решать — смог бы или нет, — и я отвернулся, давая понять, что говорить больше не желаю.
Тара резко поддала коня и поехала вперед.
— Не думай об этом, — посоветовал Алин. — Тара еще слишком молода. Она не может пока принять того, что сдавшихся людей убивают. Солен, в этом смысле, не далеко от нее ушел.
— Честь вещь хорошая, — хмыкнул я. — Но не тогда, когда она в избытке.
— Оставь им пока эти иллюзии, — грустно произнес брат. — Позже они поймут, что в мире слишком много лжи, и что клятвы не боятся нарушать очень многие.
— Надеюсь, что это их понимание случится не при мне, — вздохнул я. Успокаивать людей — вот уж чего я совершенно не умел.
— У каждого народа своя честь, — вмешался Гварт. — И у каждого свои законы.
— У каждого народа разные представления о чести, — уточнил Ясень.
