Королева молчала и не отводила взгляда.
Нет, нет и нет. За исключением единиц, вроде Келли и Герика, Изгнанники — дар'нети, веками жившие в нашем мире, как семья Кейрона, — были мертвы: найдены, сожжены и преданы забвению такими людьми, как Мацерон и Эвард. Кровь вскипела у меня в жилах.
— Происшествия, описанные вами, ваше величество, лежат за пределами возможностей как дар'нети, так и зидов. Только принц Авонара способен при желании перемещаться из одного мира в другой, а он, разумеется, не занимается похищениями увечных лейранцев. Мне жаль, но я не в силах найти разгадку этой тайне.
Королева коснулась моей руки. Ее бледные пальцы были ледяными.
— Значит, вы должны расследовать это для нас. В подобных вопросах мой супруг не доверяет никому, кроме вас. Над страной нависла страшная угроза.
Я отдернула руку.
— Простите мне мою дерзость, сударыня, но я не услышала ничего, что подтверждало бы подобное заявление. Все эти происшествия, разумеется, прискорбны. Да, это преступления, и притом таинственные. Но когда бы исчезновение здоровых граждан беспокоило короля Эварда — не говоря уже о жалких созданиях, о которых вы рассказали? Если совершаются преступления — ищите, но не чародеев, а людей вроде Мацерона и ему подобных негодяев, выкормленных вашим супругом.
— Но опасность бесспорна!
Королева вскочила и, сделав несколько шагов, схватилась за остатки каменной наяды, некогда украшавшей изгиб моста.
— И те самые обстоятельства, что вынудили меня прийти сюда вместо мужа, лишь еще раз это подтверждают.
Она крепко сцепила руки на груди и снова повернулась ко мне, спиной к разбитой статуе.
— Прошлым вечером я оставила короля в его спальне с парой лакеев — готовиться к празднованию именин нашей дочери. Когда он не пришел встретиться со мной, как мы условились ранее, я вернулась за ним. И хотя стража клялась, что король еще не покидал своих покоев, на мой стук никто не отозвался. Я вернулась на пир и извинилась перед гостями. Но затем моя дочь внезапно покинула торжество… и вскоре прислала мне записку, чтобы я присоединилась к ней в королевских апартаментах. Эвард сидел на кровати, на его платье не было ни пятнышка, ни следа повреждений. Но он перестал быть собой. — Она, не мигая, смотрела на меня, огромные глаза требовали, чтобы я поверила ей. — Мой муж онемел, Сериана. Он оглох, возможно, ослеп. Не могу сказать точно. Он ничего не говорит, ни на что не откликается. Наш врач — лучший врач королевства — не может определить, что с ним. Я расспросила лакеев и стражу, со всей строгостью, и убеждена, что король был собой, когда слуги оставили его, и что больше никто не входил в его покои. Все двери и окна были заперты изнутри. Чем это может быть, если не колдовством?
