– Я слыхал о Высоком замке, но лишь старые сказки.
Он помолчал, затем внимательно посмотрел на меня.
– А ты и впрямь хозяин здесь? Твоя одежда более свойственна…
Я щелкнул пальцами, и мягкий темный камзол в одно мгновение сменился длинной, до пят, ярко-красной мантией из драгоценного кинтарского шелка, богато шитой золотыми нитями. Уловив в глазах Дрогана вопрос, я уточнил:
– Эта одежда принадлежит мне по праву.
– Вот как, – протянул он с оттенком уважения. – Вершитель Алого Пути?
Я покачал головой. Или Алый Путь стал куда менее известным и могучим, чем в мое время, или этот человек не так много встречал на своем пути волшебников высокого ранга, раз не сумел узнать и правильно оценить тяжелое золотое шитье. Даже последний служка в каком-нибудь затерянном в горах храме Эмиала или Эмнаура сумел бы правильно прочитать канонические узоры.
– Эти знаки, – я коснулся плеч, – означают, что мой ранг – Творец Сущего.
Наверное, ему следовало бы удивиться… Да что там говорить, любой человек Эммера, лишенный магических сил, обязан был бы сейчас пасть на колени. Но торговцы – особый народ, они редко склоняют головы пред сильными мира сего, которые столь часто обращаются к купцам за помощью. О да, императорам хватает клинков, но звонкое золото иногда приходится искать на стороне.
– Мое полное имя – Санкрист АльНоор.
На лице моего собеседника отразилась напряженная работа мысли, он явно рылся в недрах своей памяти.
– Кажется… кажется, я слышал о тебе, колдун. Но это было давно. Похоже, у нас не найдется иного занятия… поведаешь о себе?
Да уж, он был прав. Тот, кто вошел в стены Высокого замка, уже никогда не сумеет покинуть их. Если верить тому, что душа умершего улетает в царство Эмиала или Эмнаура, в зависимости от заслуг, то покинуть колдовскую башню можно лишь со смертью. Но я слишком долго был одним из величайших магов Эммера, чтобы верить в подобную чушь.
Дроган уже успел убедиться, что клетка прочна, хотя кажется хрупкой. Его меч, а затем и снятый со стены топор усеяли Зал Приема щепой – пока он кромсал дверь, и каменным крошевом – пока кирка в его руках дробила стену. Все тщетно – и доски двери, и замшелый камень стены восстанавливались чуть ли не быстрее, чем он успевал разрушать их. А через час или два исчезнет даже мусор с пола. Он попытался выбить окно – но стекло лишь звенело, прогибаясь.
Следовало отдать купцу должное, свою участь он принял с достоинством… даже с каким-то смирением. После того, как исчерпал все силы в битве с замком. И теперь сидел у камина, потягивая горячее вино, и с интересом зыркал по сторонам. Ничего, беспокойство еще придет. Сначала – страх, позже – ненависть, бешенство, еще позже – апатия. Я все это видел не раз.
