– Небо? – Геракл покачал головой, выражая высшую степень сомнения. – Я вижу то небо, что у меня над головой – но я не вижу неба, которое держали бы твои столпы, Властитель Галас. Ты хочешь, видимо, посмеяться надо мной?
Произнося последние слова, Геракл сжал зубы, выпятил челюсть и посмотрел на Архонта мрачно и недобро. Галас пожал плечами.
– Сейчас я не вижу угрозы, славный Геракл, а потому небо… отдыхает. Но его нетрудно вызвать. Пойдем, я покажу тебе, дабы рассеялись все сомнения.
Шагая вслед за Архонтом, гипербореец усмехался – правда, только мысленно. Похоже, все оказалось даже легче, чем он предполагал. То ли Архонту несвойственна была простейшая хитрость, без которой выжить в жестоком и опасном мире было попросту невозможно, то ли его, Геракла, здесь вообще не воспринимали всерьез. Что ж, возможно, за столь пренебрежительное отношение атлантам придется поплатиться.
Они поднялись по узкой лестнице в невысокую башню. Ступени привели в небольшое помещение без стен – вместо стен здесь были все те же прозрачные пластины, сквозь которые можно было легко рассмотреть немалую часть Посейдониса. Большую часть помещения занимало нечто странное – сделанный из металла предмет, вся верхняя поверхность которого была усыпана небольшими, с ноготь, пластинками, часть из которых источали разный свет. Желтый, зеленый, красный… И на каждой пластинке было что-то нарисовано.
О письменности атлантов Геракл знал очень мало. Только то, что каждый такой рисунок означал даже не слово, а несколько, иногда много, слов. Некоторые рисунки казались понятными, смысл остальных ускользал. Аполлон, показывая как-то Гераклу такие же пластинки в своей вимане, объяснял, что это письмо очень удобно – удобнее, чем то, что было принято у гиперборейцев. Смотришь на пластинку – и сразу ясно, что произойдет, если притронуться к ней. В ответ на вопрос о нескольких пластинках Аполлон замялся, явно ощутив неловкость, и пустился в путаные объяснения, из которых герой понял лишь одно – светоносный Аполлон и сам мало понимает в том, что ему доверено.
Рядом с этим сооружением стоял вполне обычный столик, изящный, темного дерева, отполированный до блеска. На столике лежал тяжелый золотой шлем. Архонт поднял его двумя руками, бережно, как великую драгоценность, и надел, а затем повернулся к Гераклу спиной, закрывая от него постамент со светящимися пластинками, даже не обратив внимания, что в прозрачных плитах прекрасно видно его отражение, как и то, к каким пластинкам прикасаются длинные пальцы Властителя.
