Сигма сидела на скамейке в укромном уголке сада и, нацепив на нос спироскоп, разглядывала цветочки. Все банки с тараканами грелись на солнышке. В банке с тараканом Иосифом, вероятно, происходил съезд партии, потому что все тараканы выстроились в правильное каре и в такт взмахивали усами.
Я поставил клетку с Мамалюком на дорожку и сел рядом с Сигмой.
– Ничего страшного, проветрим комнату, – сказал я.
Сигма повернулась ко мне, не снимая спироскопа.
– Джин, у тебя душа куда-то съехала, – сказала она.
– Куда это она съехала? – недовольно спросил я.
– Ну, там где-то, в животе, – пояснила она.
Это мне не понравилось.
– Скажи лучше, как нам быть с соседкой…
– Я уже придумала, – сказала Сигма. – Увидишь.
И я действительно увидел.
Через три дня Полуэктова забрала свое исковое заявление и сообщила мне об этом. К этому времени мы хорошо проветрили комнату и водрузили банки на место, но новых тараканов брать было негде – тетки поработали на славу. Всякая другая мелкая живность подходила плохо: мухи и божьи коровки летали, муравьи были слишком мелки, а пауков фиг найдешь.
Получалось, что тараканы были идеальным местом для помещения душ. Это наводило на размышления.
Однако не успели мы как следует поразмыслить – откуда же брать материал для опытов, как Полуэктова принесла нам полный полиэтиленовый мешок тараканов.
– Я была на даче, – сообщила она. – Берите, Симочка! Я знаю, что они вам нужны!
Си поблагодарила.
Мы вытряхнули тараканов в новую банку.
– Что случилось? – спросил я Сигму.
– Я сменила ей душу. Теперь в ней живет Тимирязев, – ответила Си с таким олимпийским спокойствием, будто речь шла о смене прокладок.
Глава 11. Младореформаторы
Успех с заменой души окрылил Сигму и придал сил Костику. Дело в том, что автор двух великих изобретений – спироскопа и спирососа – не только не получил денег и славы за свои изобретения, но и не имел даже морального удовлетворения.
Ну, его очки видят, где в человеке душа.
Ну, его присоска может вытягивать эту душу и водружать на новое место.
А что в этом толку?
Всякий ученый, да и не только ученый, всякий творец, скажем так, работающий бескорыстно и увлеченно ради самой идеи, рано или поздно, когда достигнут результат, жаждет известности и как следствия этой известности – каких-то материальных благ.
Можно продать рукопись, как говаривал поэт. Можно и нужно.
Сигма добровольно отказалась от денег и славы. Костик пока не обнародовал в ученом обществе свои приборы. Но какой-то стимул был нужен и им. Это не могло остаться пустой забавой – пересаживать души в тараканов и определять их родословную.
