В том момент я готов был поверить во что угодно – в машину времени, в крылатых людей, в драконов, – лишь бы только не думать о глубокой, смертельной пропасти, лежащей за краем крыши.
Стоявший рядом Щелчков толкнул меня локтем в бок и сделал таинственные глаза.
– Рулетка, – сказал он шепотом.
– Рулетка? – повторил я.
– Он спустился на специальной рулетке.
– Кто? – спросил я у Щелчкова, не понимая. – На какой еще специальной рулетке?
– «Тайну двух океанов» смотрел? Там японский шпион спускается из окна на рулетке.
Я с сомнением посмотрел на Щелчкова. Он был хоть и немножечко бледный, но признаков безумия, кроме бледности, я у моего товарища не заметил. Разве только дергалось веко да нелепо оттопыривалась губа. Но это у него бывало и раньше.
– Хорошо. Спустился он, а потом? – задал я на всякий случай вопрос.
– Что – «потом»?
– Ну спустился твой шпион на рулетке, а что потом?
– Потом под видом инженера Горелова он проник на подводную лодку «Пионер» и…
– Вот именно – «и»! Это только в кино и в книжках шпионы спускаются на рулетке и проникают на подводную лодку «Пионер». В жизни ничего такого нет, то есть, может, и есть, но не так, то есть не на рулетке и не на подводную лодку…
Эти наши словесные упражнения были прерваны громким хохотом, прозвучавшим в тишине чердака громче залпов праздничного салюта. Впрочем, хохот был нисколько не праздничным, был он мрачным, ядовитым и хитрым. Когда хохот, отгромыхав, затих, его сменил такой же в точности голос – то есть хитрый, мрачный и ядовитый, как у скользкой подколодной змеи:
– Значит, вот кто у нас по чердаку шастает! Вот какой такой домовой завелся, что белье у жильцов тырит!
В дверях стояла Сопелкина и крутила на пальце ключ.
– Теперь-то вы у меня не отвертитесь, теперь-то я на вас управу найду. Если дети такие шустрые, то какие ж тогда у этих детей родители. Чему они этих детей учат. Всех в колонию упеку, все у меня скоро поплачете…
– Мы, мы… – Я хотел объяснить по честному, как мы шли по этому чертову следу, как след привел на чердак и оборвался на краю крыши. Для наглядности я поднял кочергу и стал тыкать кочергою в окошко. Щелчков стал мне помогать, проделывая то же самое топором. Ну и допомогался. Тупое тяжелое острие зацепилось за бельевую веревку, та, не выдержав грубой силы, лопнула и упала вниз. А тут еще кот Василий запутался в какой-то рванине, под которой невзначай оказался. Он дергался туда и сюда, чихал, наглотавшись пыли, затем взвился реактивным снарядом и, ударившись о чердачную балку, немедленно рухнул вниз.
