– Желчь? Какая желчь? – сделал вид, что не понял, Олег Олегович.
– Человеческая. Которую вы из людей получаете.
– Ах, да, вы же все теперь знаете. Вас же там, внизу, мои ангелы во все посвятили. Вы же сильная, вы же курицу съели.
– Так зачем вам человеческая желчь, Олег Олегович? – стояла на своем Лёля. – Я понимаю, питонья, ее используют в медицинских целях, ну а человеческая-то вам зачем?
– Окроплять боевых слонов, – ответил Оживлягин серьезно и с вызовом посмотрел на Лёлю.
Глаза у девушки округлились. Такой откровенной чуши от солидного вроде бы человека, директора серьезного предприятия, она не ожидала услышать. За дуру он ее, что ли, держит? За простодушную провинциальную дуру?
– Послушайте, – вскипела она, – это вы своим ухорезам можете рассказывать сказки про божий мизинец и боевых слонов. Мне могли бы сказать и правду, раз уж я и так столько про вас всякого знаю.
– Это правда, – развел руками Олег Олегович. – Человеческую желчь мы поставляем в некоторые государства Азии и Центральной Африки, и там перед состязаниями ею окропляют боевых слонов. Местные миллионеры делают сумасшедшие ставки на таких состязаниях. А испокон веку считалось лучшим средством для достижения победы – окропить слона перед состязанием человеческой желчью.
– Жуть какая! – вздрогнула Медсестра Лёля. – У них там что, своей желчи не хватает? Чтобы еще из России ее везти?
– От нас дешевле, – совестливый Оживлягин вздохнул.
– Веселенькая история. И давно вы этим бизнесом занимаетесь?
– Второй год. – Оживлягин посмотрел на нее грустно и так же грустно добавил: – И отказаться от него я уже не могу. Тем более что китайская мафия имеет в этом деле свой интерес.
Он потупился и сказал, не глядя Лёле в глаза:
– Вы, конечно, понимаете, Лёля Алдынхереловна, что после всего, что вы здесь услышали, выпустить мы вас отсюда никак не можем. Антип! – Он медленно кивнул головой. Тенью из-за спины Лёли выскользнула знакомая ей фигура змеелова-профессионала. В руке у него был пистолет.
Лёля нисколько не удивилась столь внезапному появлению оживлягинского сатрапа и стояла хладнокровно, как статуя.
– Но вы, конечно, понимаете, господин Оживлягин, – голос ее не дрожал, и каждое выпущенное по цели слово било точно в десятку и заставляло противника трепетать и терпеть моральное поражение, – после всего, что я здесь узнала, выпустить вам меня отсюда просто необходимо. Есть такая заклятая секунда в году, когда любые методы насилия бесполезны. Сейчас именно такая секунда. Антип, – она сделала жест рукой, – уберите, пожалуйста, свою пукалку. Не дай бог еще выстрелит ненароком, а я жуть как не люблю шума.
