– Может, хоть вы будете поумнее! – скорее с раздражением, чем с надеждой, закончила Атла. – Может, хоть вы сумеете собрать толковое войско и поотрывать головы этим мерзавцам! Если бы кто-нибудь напал на них сейчас, когда они устроились в наших усадьбах и ссорятся из-за добычи, то передавить их было бы не так уж трудно!
При этом она глянула прямо на Дага, точно призывала к мести именно его.
– Ах, что ты! – испуганно ахнула Хельга.
Мысль о том, чтобы собирать войско и идти навстречу врагам, наполнила ее ужасом. При всей своей нелепости происшествие с «Логвальдом Неукротимым» убедило ее в том, что в войне нет решительно ничего забавного. Все это стояло перед глазами, как наяву: безликие полчища врагов, огонь над крышей, треск ломаемых ворот, крики умирающих… Даг с поднятым копьем, рот открыт в неслышном крике… Ингъяльд прижимает обе ладони ко лбу, между пальцами стремительно течет горячая ярко-красная кровь и падает на пол… Стены гридницы, увешанные оружием, плыли и дрожали вместе с дымом очага, через дом тянуло стылым ветром – вестником смерти. Прочные опоры здания шатались, потому что где-то неподалеку были кровь и смерть. Безумие – идти им навстречу.
– Да уж, искать беду не следует! – заметил Хельги хёвдинг. – Она сама найдет. И мы постараемся сохранить мир на своей земле, пока это только возможно.
– Мир – это важно, – согласился Даг, слегка хмурясь. Рассказы беглецов наполняли его возмущением, горечью и стыдом, будто враги выгнали из собственного дома его самого. Атла смотрела вызывающе и насмешливо, точно прикидывала, на многое ли хватит его храбрости. – Но если мы будем слишком осторожно пятиться от войны, нас не будут уважать.
– Даг, я хочу, чтобы ты был жив! – воскликнула Хельга. Это звучало по-детски, но в этом было ее самое горячее и важное убеждение. – И пока нас не трогают, я не хочу, чтобы ты искал себе чести в битвах!
– Вот как! – язвительно воскликнула Атла. – Странные же у вас люди! Я, бедная служанка, бродяжка, хочу мести, а ты, дочь хёвдинга, прячешься, как трусливая рабыня! Тебе не стыдно?
Люди загудели, возмущенные такой дерзостью; Хельга ахнула, покраснела и отвернулась, пряча слезы обиды. За всю свою жизнь она ни от кого не слышала таких резких слов.
– Придержи язык! – со всех сторон закричали Атле женщины. – Тебя пустили в дом, а ты хозяевам грубишь! Имей совесть!
Атла молчала, сжав губы и бросая вокруг колкие взгляды. Она твердо верила в свою правоту и не собиралась извиняться. И взгляд Дага, когда она его случайно поймала, подбодрил ее. Даг смотрел с неудовольствием, но без возмущения. Ему не понравилось то, что Хельга услышала обидные слова, но по сути он был согласен с Атлой. Эта рыжая северянка действительно понимает, что такое честь, хотя и провела жизнь на кухне и в хлеву. У нее могли бы поучиться многие знатные люди, предпочитающие беречь свою честь исключительно в пределах собственного дома.
