— Закрываю двери, — с плохо скрываемым торжеством прохрюкал динамик.
Всхлипнули двери, облегчённо вздохнула толпа. Автобус тронулся, а водитель неожиданно добавил:
— Если у вас угнали машину, срочно покупайте проездной билет.
* * *
— Нечего было пихаться, — позлорадствовала дама.
Он с отвращением посмотрел на её красное лицо, сплошь покрытое мелкими капельками. Жгучая обида едва не выплеснулась из глаз. Вот ведь не везёт! И он сказал ей:
— Вас надо в грузовике возить. Двадцатипятитонном.
Дама, разумеется, бурно отреагировала, но это было неважно. Лихорадка отпустила, подарив возможность рассуждать. Время ещё есть, успокоил он себя. Сейчас выходим и мчимся обратно — со скоростью света, если получится. Успею…
Проехали знакомый перекрёсток. Переулок Сергея Иванова остался позади. Серёга Иванов жил прямо в угловом доме, вон за теми окнами. Там, наверное, жуткий бардак: сборы, беготня, поцелуи — самолёт-то ждать не будет, самолёт улетит. И Сергей ждать не будет. Сколько времени осталось? На часы не посмотреть… Он собрал решимость в кулак. В блин расплющусь, но выскочу из этой мясорубки! Вернусь, отдам папку с рисунками, и через два часа папка благополучно окажется в столице…
Путь к выходу теперь преграждали две девушки. Вид они имели такой, будто их только что прогладили с головы до ног горячим утюгом. Очевидно, ехали с кольца. Разговор их был прям и трогателен. Одна громко делилась своими страхами по поводу того, что грудь ее вдавится внутрь, а потом не выпрямится обратно, другая искренне сокрушалась, что в этой толчее не заметишь, как замуж выйдешь. Девушки были — сплошное очарование.
— Простите, — он прервал их беседу, — вы сейчас выходите?
Одна из проглаженных утюгом подняла личико.
— Уберите, пожалуйста, руку, а то дорвался до бесплатного.
Голос её был мелодичен, как визг тормозов. Как скрип несмазанных петель. Как лягушиное кваканье.
— Я могу и заплатить, — парировал он, однако руку убрал. — Только много не дам. Давайте с вами поменяемся местами.
— Наше место не хуже вашего, — возразила другая.
Автобус, кстати, уже подъезжал. Трансляция заперхала:
— Голубой сквер. На старт, внимание, марш.
Провалитесь вы все! — издал пассажир мысленный вопль. И пошёл на таран, жадно глотая воздух, прикрывая телом папку, превратив свободный локоть в штык, а сумасшедшая злость умножала его силы. И он бы точно пробился, если бы не досадная загвоздка: двери не открылись, поджала их плотная толпа. Сколько ни колотили в них стоящие на остановке люди — не помогло.
