В ответ Козлятник заморгал, туго сжимая безволосые края век. Он не произносил ни слова, его гладкое, без признаков пола и возраста лицо было неподвижно. Только веки двигались с тупой сосредоточенностью, все быстрее и быстрее.
Юлий заглянул в себя и нашел только какие-то обломки: кусочек храбрости, обрывок любопытства, самую малость сострадания. Такую малость, что и непонятно, на кого оно направлено, это сострадание: то ли на убитую старуху, то ли на самого Юлия, а может быть, и на Макинтоша.
Юлий старательно собрал все это вместе и сказал как можно более отчетливо:
– Кто чужой приходил на Сортировочную? Ты ведь все знаешь, Козлятник.
Тот перестал моргать и стоял теперь с закрытыми глазами.
Юлий повздыхал, потоптался на месте. Иван Васильевич, конечно, был совершенно прав в том, что касалось масштабов личности Юлия: мизерабельный масштаб, что и говорить. Сравнительно с Козлятником – так почти что от земли не видать.
Юлий хотел было уже сдаться и уйти, как Козлятник вдруг шевельнул губами и еле слышно произнес:
– Белов.
Юлий так и застыл на месте.
– Что?
– Белов приходил, – повторил Козлятник. Создавалось такое впечатление, что он говорит, не двигая губами и даже не раскрывая рта. – Белов сейчас в банде Леньки Пантелеева. Белов, Сашка Пан, Корявый и еще какой-то Митя Гавриков, из бывших комиссаров.
– Ясно, – сказал Юлий.
Козлятник широко распахнул глаза. На безжизненном лице они выглядели абсолютно сумасшедшими, белыми, со скачущим, пульсирующим зрачком.
– Что тебе ясно? – прошептал Козлятник. – От лишних слов язык треснет. Вот что должно быть ясно. – Он помолчал еще немного и прибавил: – Это Белов так убивает – ножом в грудь. У него нож особенный. Говорят, рукоятка из человечьей кости.
– А, – бормотнул Юлий. – Ясно.
Он проклял себя за это второе «ясно», но на сей раз Козлятник почему-то не обратил на «лишнее слово» никакого внимания.
– У Белова здесь, должно быть, оставалось одно маленькое дело, – продолжал Козлятник.
– Убийство? – переспросил Юлий. – Это – «маленькое дело»?
– Может быть.
– Этого не может быть! – возразил Юлий.
– Откуда тебе знать, что может быть и чего быть не может? – осведомился Козлятник.
Юлий понял, что неоткуда.
– Все равно не понимаю, – упрямо повторил он.
– Только до окончательного смысла доискиваться не надо, – предупредил Козлятник. – Господь Иисус Христос дошел до самой сути – а чем закончилось? Как жили по закону Каина, так и живем.
Юлий смотрел на Козлятника не моргая. Ждал, пока тот хоть словечко еще выцедит.
