Человек, видный сквозь решетку камеры, и жил, и двигался совершенно иначе – скупо, уверенно. Он в точности знал, чем занимается и для чего. У него все было упорядочено, и имелись стол, перо с чернильницей, бумаги в папке. Он и одет был чисто и строго, без причуд.
Больше всего следователь напоминал циркового борца. Его широкие плечи неплохо чувствовали себя внутри пиджака, но куда лучше им было бы на воле, в одной лишь борцовской майке.
Он вошел в тюремный коридор со стаканом горячего чая, который пил на ходу. В этом тоже было что-то цирковое. Если бы он вдруг выдохнул пламя, Юлий нисколько бы не удивился.
Следователь поставил стакан на стол, подошел к решетке и стал вызывать по именам задержанных. Многих он знал в лицо и с них начал. Большинство просто отпустил, записав сначала все фамилии и обстоятельства ареста.
Задержанные, как это свойственно людям загадочных профессий, изъяснялись витиевато и избегали точных определений, но следователь непостижимым образом вычленял из их речей смысловое ядро и вносил в протокол пару кратких фраз.
Юлий оставался одним из последних. Следователь ни разу даже не посмотрел на него. Наконец в окне окончательно просветлело. Следователь допил чай и встретился с угрюмым, безнадежным взглядом Юлия.
– Кто? – отрывисто спросил следователь.
С мелким ворьем и бродягами он говорил куда проще, даже приветливее, а на Юлия смотрел с нескрываемой враждой, хотя, если разобраться, что дурного ему сделал Юлий?
– Я? – переспросил Юлий.
Следователь промолчал.
Юлий сказал:
– Юлий Служка. – И прибавил, упреждая другой вопрос: – В ваших записях моей фамилии нет.
– Почему вы так уверены? – поинтересовался следователь, листая бумаги.
Юлий криво пожал плечами.
– Например, потому, что я здесь в первый раз.
– Это не значит, что вас не упоминали… – Он осекся, вынул какую-то бумагу, посмотрел в нее, положил исписанной стороной вниз и сделался очень строгим. – Пройдемте в кабинет.
Юлий захромал за следователем в отдельную комнату, где никого больше не было. За ночь, проведенную в тесноте и неудобстве, у Юлия страшно затекли ноги. И он по-прежнему плохо соображал. Надо бы покурить, а еще хорошо бы чаю.
Юлий посмотрел в жесткий, красноватый, грубо выбритый затылок следователя и не посмел даже заикнуться насчет чая.
Кабинет оказался тесной комнатой, где почти впритык друг к другу стояли два стола. За одним сидел молодой сотрудник и что-то писал. При виде вошедшего он привстал и сказал:
