Ленька, в свою очередь, никогда не забывал привозить им ленты, конфеты, следил, чтобы у них были справные ботики. Нельзя сказать, чтобы у Леньки так уж душа за них скорбела, он и вспоминал о них, наверное, не всякий день, но если объявлялся – то всегда с гостинцем. Мать больше всего любила Леньку за то, что он всегда был трезвый, не пил. Встречала его неизменно с поклоном и называла «Леонид Иванович».
«Женский пол очень угнетенный, – рассуждал сам с собой Ленька. – Если мужчины поблизости от них нет, они будут искать, к кому прибиться, и тут уж могут кого угодно найти, даже последнего пьяницу, чего после смерти папаши допускать было бы крайне нежелательно».
К такому отношению многие были непривычны, и потому Ленька производил неизгладимое впечатление.
Бронислава, конечно, девушка с сильным характером. Выговор у нее петербургский, правильный, рост гренадерский, а больше всего подкачала нижняя челюсть. Ленька инстинктивно нащупывал к ней ключики: в таких случаях он всегда позволял себе чуть-чуть увлечься женщиной, допустить, чтобы она краешком коснулась сердца.
«С такой заледенеешь насмерть», – подумал он, сворачивая в Гороховую: там у него была назначена встреча с Беловым и Варшулевичем – в маленькой распивочной, где, по уверению Белова, еще с царских времен задержался запах крысиного яда: якобы так попахивал привозимый из Крыма, но прокисший по дороге портвейн.
Варшулевич нервничал – тискал руки и беспричинно вздыхал, а Белов глядел на него, посмеиваясь. Когда Ленька вошел и уселся рядом, боком на широкий подоконник, Белов спросил:
– Понравилось тебе?
– Девица с норовом, но подходы найти возможно, – сказал Ленька. – Мне же не детей с ней крестить, а так, пару раз прогуляться.
– Не боишься разбить ее сердце? – серьезно спросил Белов.
Ленька пожал плечами:
– Как разобьется, так и срастется, ничего с ней не сделается, если и пострадает. От душевного страдания женщина становится мягче.
– Интересно рассуждаешь, – заметил Белов. – Прямо как в романе. – И перешел к делу: – Как по-твоему, сумеешь выспросить у нее насчет обстановки в доме?
– Хозяйка называется «мадам», дочь – Эмилия, шестнадцать лет, взбалмошная, – сказал Ленька. – В хозяине Бронислава души не чает. Наверное, еще кухарка есть… – Он задумался, замолчал.
Варшулевич проговорил:
– Он к концу недели ожидает привоз товара.
– Откуда знаешь? – спросил Белов, повернувшись к Варшулевичу.
– В магазине объявление прочел, – объяснил Варшулевич. – Мол, дорогие покупательницы, ждем вас в конце недели – и все такое.
