Фартовый человек | страница 52
– Макинтош – малец, – сказал Ленька. – Где искать его? У меня к нему дело.
– Почему? – спросил серый. И прибавил, предупреждая возможное Ленькино сопротивление: – Я им всем за отца, мальцам. Я их жалею. А ты, чего доброго, втянешь одного из них в какие-нибудь неприятности.
– У Макинтоша вся жизнь – сплошная неприятность, – сказал Ленька. – Одной больше – ничего не изменит. А нужен он мне потому, что он моего доверия достоин и ему я поручу мое дело без страха, что испортит или подведет. Ну так где же искать его?
Серый помолчал, пожевал бесцветными губами, а затем направил Леньку проходными дворами через всю Лиговку до Сортировочной, где в одном из ангаров, скорее всего, обретается искомый Макинтош.
– На вокзале у Макинтоша уже давно нет никаких занятий, – прибавил серый. – Он сейчас прибился к другим людям. Здесь почти не бывает.
Ленька тронул козырек картуза:
– Благодарю за помощь, товарищ.
Серый зашипел, как будто на него капнули кислотой, и исчез.
Петляя дворами, Ленька добрался до Сортировочной и там огляделся. Пахло сырыми шпалами, старой едой, выкипевшей из котелка, пахло бездомьем и беженцами. Несколько вагонов стояли с выбитыми стеклами, и внутри там, казалось, было холоднее, чем снаружи. Дальше находились закрытые грузовые вагоны и здоровенное помещение склада.
А рядом со складом, как будто нарочно подчеркивая его огромность своими малыми размерами, жалась фигурка мальчика в непомерно длинном плаще с настоящими пуговицами и капюшоном.
Ленька ускорил шаги, направляясь к нему. Мальчик сперва дернулся – бежать, но потом передумал, втянул руки в рукава и склонил голову набок, рассматривая пришельца.
– Привет, Макинтош, – сказал Ленька. – Помнишь меня?
– Мы с тобой буржуя разбуржуили, – улыбнулся Макинтош. – Зимой, у лавры. Помню.
– Как живешь? – продолжал Ленька.
Макинтош махнул рукой:
– Различно.
– Здесь буфет есть? – спросил Ленька. – Хочется горячего.
Макинтош взялся проводить Леньку до буфета. Он ни о чем не спрашивал, шагал себе, переступая через грязь, и даже не оборачивался. Ленька в два прыжка нагнал его, чтобы идти рядом. Макинтош покосился, но опять ничего не сказал.
В буфете сперва ощущалось присутствие тараканов, а потом уже – всего остального: пахнущего веником чая и пирожков.
– Пирожки хорошие, – дал рекомендацию Макинтош. – Квас лучше не брать. Чай – в самый раз.
Буфетчица, известная как мать Таисья, была старой и заслуженной проституткой. Таких, как мать Таисья, было очень мало: чтобы дожили до солидных лет и даже открыли собственное дело.