– Я схожу, – пообещала Ольга. Ей стало любопытно.
– Попроси, например, Ефима Захаровича сходить с тобой, – прибавила Настя.
Ольга насторожилась:
– А при чем здесь Фима?
Настя чуть пожала плечами:
– Он же твой родственник, кажется. Вот пусть он тебя и сводит в кинематограф.
– Ну уж нет, – засмеялась Ольга, – вот еще не хватало! Да Фима – он знаешь какой? Ему палец покажи – всю руку откусит. Один раз сводит в кинематограф, а потом потребует, чтобы я за него замуж вышла.
Настя удивилась, но ничего по этому поводу не сказала. Она вся была поглощена впечатлением от фильма.
– Там к одному профессору вселили в квартиру семью рабочего, – объяснила Настя. – В порядке уплотнения.
– Ясно, – кивнула Ольга, заинтересовавшись. Больно уж увлеченно говорила Настя.
– У того профессора была дочь. У рабочего – сын, – продолжала Настя.
Из Настиного пересказа явствовало, что идея «запретной любви» по-прежнему оставалась в искусстве главенствующей и именно она обеспечивала успех у чувствительной части публики.
– И что, – подхватила Ольга, – они полюбили друг друга?
– Ну да, – вздохнула Настя. – Очень сильной любовью. Их родители, конечно, поначалу были очень против, но потом осознали свою ограниченность и отреклись от прошлого… Интересно, бывает так в жизни? – сама с собой начала рассуждать Настя.
– Кино – это ведь не жизнь, – проговорила Ольга.
– Революционное кино должно стать учителем жизни, – убежденно произнесла Настя.
На том они разошлись и не виделись, наверное, с неделю. Поэтому Ольга была очень удивлена, когда Настя сама отыскала ее в цеху и, перекрикивая грохот работающих машин, предложила встретиться после смены и поговорить насчет молодежного революционного театра, который недавно устроили в клубе.
Мысль стать актрисой так и пронзила Ольгу. В ее сознании нарисовалась бледная женщина с томным лицом и в причудливом головном уборе со страусовыми перьями. Рядом с этим великолепием временно померкла даже шляпка из синего крепдешина, до сих пор красовавшаяся в витрине модного магазина.
Настя ожидала Ольгу на набережной Обводного канала, и не одна, а с молодым человеком в солдатской шинели. Ольга быстро и придирчиво оглядела молодого человека: светловолосый, с тонким и печальным лицом. Такие лица обычно бывают у рано спивающихся богомольных русских мальчиков.
Впрочем, молодой человек был весьма далек от идеи безвременно помереть от предначертанного алкоголизма. Он протянул Ольге руку и представился:
