Осенью двадцать первого года жизнь Леньки Пантелеева, типографского рабочего из Петрограда и сотрудника Революции на должности следователя военно-контрольной части дорожно-транспортной Чрезвычайной комиссии, пошла под уклон и раскололась на множество искривленных трещин.
Когда его арестовали свои же чекисты, Ленька сразу сказал им:
– Товарищи, я ни в чем не виноват.
– Революция разберется, виноват ты или нет, – ответили ему товарищи.
Первые несколько дней Ленька сидел в тюрьме и ни с кем не разговаривал. Обдумывал положение.
Положение было неутешительное, и думать о нем было тягостно.
Перемены – это такая вещь, которая нужна тем, кто недоволен. Ленька всегда смеялся над буржуями, когда те хватались за прошлое и готовы были жизнь отдать, лишь бы ничего не изменялось. Как раз Леньке хотелось нового, до одури хотелось, до головокружения.
Не случись Революции – скрипел бы Ленька в типографиях до старости лет. Обзавелся бы кошкой, женой, очками и парой книжек подходящего содержания, а потом помер бы со скуки и отбыл на кладбище в сосновом гробу, прихлопнутый крестом, как мухобойкой. Но Революция случилась, и понеслась душа, что называется, в самый рай.
Грамотность и даже некоторая начитанность отнюдь не помешали Леньке драться на фронтах под Питером. Перед ним словно ворота распахнулись, и хлынула жизнь во всю ширь. После побитого Юденича явился другой враг – бандформирования, гулявшие по Псковщине и Белорусской Республике. Ленькина часть преследовала их по кровавому следу и, настигая нелюдей, истребляла без всякого снисхождения.
Ленька стремительно пошел в гору, и все ему в этой жизни было хорошо. Теперь он не хотел никаких перемен, а желал бы одного: чтобы все шло как сейчас и не становилось бы иначе. Он определенно чувствовал себя на своем месте и всегда точно знал, что ему следует делать. Он даже метко стрелял исключительно от этой определенности, потому что прежде никакой стрельбе из винтовки, конечно, не обучался.
Так прошел весь двадцатый год, и стало уже затихать на Северо-Западе, но ранней весной двадцать первого из Польши на земли Белорусской Республики вторглась новая белая банда, еще больше и злее прежних – из последних деникинских недобитков. Она называлась «Народный союз защитников Родины и свободы».
Несколько красных соединений, приписанных к Чрезвычайной комиссии по борьбе с контр-революцией, двинулись из Пскова навстречу «Народному союзу». Возглавляли отряд товарищ Вахрамеев, красный командир, и приданный отряду товарищ Гавриков, батальонный комиссар. Товарищ Гавриков был левоэсером, но в эти подробности тогда мало кто входил.
