А вечер продолжался, и Ольга Туртанова, пробравшись к ней, в шутку подтолкнула: «Сейчас тебя вызовут! стихи читать! Черубина де Габриак ты наша!» Прошептала нарочито громко, чтобы блеснуть своей эрудицией, конечно. А Наде показалось, и ребята рядом заухмылялись недобро, с затаенной насмешкой. Она обернулась к Туртановой, показала кулак. Но Ольга рассмеялась, развела руками: «Это же пиар чистой воды, не понимаешь, что ли?»
Можно, конечно, не обратить внимание… да и вообще, сравнение с такой по-настоящему талантливой и трагической поэтессой даже лестно. Черубина де Габриак, поэтическая легенда. Ее образ, будто бы испанской аристократки, волею судьбы заброшенной в Россию, пишущей стихи на русском языке, придуман и разыгран Максимилианом Волошиным. Тем больнее было разоблачение, когда все узнали, что стали жертвой розыгрыша…
А реальная носительница громкого имени, Елизавета Дмитриева, была человеком искренним, красивым. С детства она была прикована к постели, страдала тяжелой формой костного и легочного туберкулеза, из-за этого у нее хромота на всю жизнь. В девять лет она ослепла, многие месяцы мир для нее был погружен во мрак. И может, тогда у нее впервые открылось то особое внутреннее зрение, что побуждает к творчеству и ясновидению? Хорошо бы узнать о ней больше, узнать для себя что-то новое, необычное – не для того, разумеется, чтобы читать лекции, распинаться перед Ольгой.
Ну и вызвали бы ее читать стихи? Это было то, что она пока могла подарить другим. Если бы она умела выращивать необыкновенные цветы… а они, к примеру, исполняли желания, слушаясь волшебного слова, – то она принесла бы их, порадовала всех. Но так ее и не вызвали почему-то. Ну и ладно. Самое время, сделав вид, что она здесь, со всеми… на самом деле быстро совершить обходной маневр и проскользнуть к раздевалке. Одеться, бежать домой. Ведь и дома можно танцевать. Аппаратура сейчас мощная, у нее в комнате проигрыватель компакт-дисков, пожалуйста. Только нацепить наушники – и танцевать! Расшифровывать понятный только ей смысл, переводить в движения диких шаманских плясок… в танец змея Химу.
[Химу]
Он будет ждать тысячу лет, когда пойдут в лес за брусникой две девочки-сестренки и заблудятся, и набредут в чаще на заброшенную хижину, и останутся жить в ней. Однажды, собирая ягоды и забредя в заросли к ручью, они наткнутся на него. «Смотри, какой камень, – скажет одна из девчушек, старшая. – Очень похож на спящего ребеночка, правда? Давай возьмем его с собой. Будем его нянчить, заботиться о нем. Видишь, вот и люлька для него есть». А у Химу одно наследство – железная люлька, что подле него, она также вместе с ним сброшена. «Да ты что,
