— Может, он еще выживет, — несмело предположил гость.
— А кто ему поверит без самого Скрибенко? Да еще эта фотография, найденная так не вовремя. Одно дело, если бы ее нашли потом, во время следствия, тогда Горохов не успел бы ничего рассказать. Совсем другое, когда ее нашли теперь.
— Я все понял, — сглотнул Александр Никитич, — я не уйду сегодня из кабинета, пока не разберусь с этим вопросом.
— Мне так и передать?
— Да, да, конечно. Так и передайте. — Гость выдохнул воздух и, повернувшись, пошел к вешалке. Взяв плащ, он долго надевал его, не попадая в рукава. И, уже подойдя к входной двери, вдруг повернул обратно. Молодой человек по-прежнему сидел за столом.
— Я хотел спросить, — нерешительно начал Александр Никитич, — откуда вы так знаете все подробности сегодняшней ночи? Откуда вы знаете, что говорил Горохов членам группы Звягинцева?
Молодой человек усмехнулся и, глядя в глаза гостю, спросил:
— А как вы думаете?
— У вас есть там свой человек, — понял Александр Никитич. Молодой человек смотрел ему в лицо, по-прежнему нагло усмехаясь.
— До свидания, — кивнул гость, выходя из гостиной.
«Интересно, — подумал он уже в кабине лифта, кто из людей Звягинцева мог так полно их информировать?»
— Это невозможно, — пробормотал чиновник, в ужасе хватаясь за сердце. — Вы не понимаете, что здесь работают ответственные работники Кабинета Министров.
Я не могу позвонить Липатову. Это грубое нарушение субординации.
Почему они все такие пугливые, эти ответственные сотрудники? Честное слово, самые большие трусы на свете — это высокопоставленные чиновники и политики, больше всего в жизни боящиеся проколоться и слететь со своих постов.
Петрашку повернулся к хозяину кабинета.
— Перестаньте, — сказал он, возьмите себя в руки. Как пройти к Липатову?
— Но вас туда не пустят, — взмолился чиновник, — вы не понимаете. У нас существуют свои порядки. Я просто не могу ему сам позвонить.
Петрашку посмотрел на женщину. Она пожала плечами.
— Он прав. У нас не принято звонить высокому начальству.
— Всегда бывают исключения, — резонно возразил Ион, — а может, вы позвоните Липатову?
Чиновник охнул, но благоразумно промолчал.
— Если это действительно нужно…
Я сколько раз убеждался, что бабы храбрее мужиков. Особенно в таких вопросах, когда нужно рисковать не своей жизнью, а карьерой. Для чиновников жизнь синоним карьеры.
— Это не просто нужно. Сейчас важна каждая минута.
Она поднялась с кресла, подняла трубку, набирая номер, покачала головой.
