Последнее, по-видимому, обрадовало достойного капитана Ван Вейде, хотя внешне он ничем этого и не обнаружил. От помощника же, давно знавшего своего капитана, все же не укрылось, что бывалый моряк вздохнул с облегчением.
Не найдя Гримо, принялись за Планше. Прибывший на фелуку днем Джейкобсон (а именно он и был тем самым англичанином, что беседовал с г-ном Эвелином) пообещал Планше вздернуть его на рее, если он сейчас же не признается, куда девался его дружок.
Планше защищался, ссылаясь на то, что сбежать Гримо, кроме как в город, было некуда, а следовательно, он уже ответил на вопрос, избежав тем самым повешения на рее. В свою защиту Планше приводил также бесспорный, с нашей точки зрения, аргумент, заключавшийся в том, что стерегут экипаж фелуки ларошельцы, а никак не он, Планше, следовательно, и спрашивать с него за побег нечего.
Конец этим спорам положил капитан. Он подошел к Джейкобсону и, смерив его взглядом, сказал:
— Простите, сударь, по какому праву вы распоряжаетесь здесь?
— По тому же, по которому приказывают пленникам, капитан!
— Вы охраняете нас, это правда. Но командовать экипажем, а тем более решать, кого из его членов, а тем более пассажиров, следует вздернуть на рее, вы не можете. Хозяин на «Морской звезде» — я.
Взгляд фламандца скрестился со взглядом англичанина. Англичанин был упрям, моряк — тоже. Джейкобсон первый отвел глаза.
— Э-э, goddamn! Делайте, как хотите. Но не пытайтесь меня провести, кэптэн!
Как бы случайно оказавшийся рядом г-н Эвелин шепнул ему:
— Избегайте ссоры с капитаном, сударь! Он три года командовал пиратской шхуной в Карибском море, я это знаю наверняка, так как и тогда ходил его помощником.
Джейкобсон стиснул зубы и промолчал.
Таким образом, повешение Планше было отложено до лучших времен. Сам же он посчитал за лучшее немедленно удалиться в каюту, полпути благословляя капитана Ван Вейде и от души надеясь, что эти лучшие времена не наступят никогда.
Как легко догадаться, Гримо исчез не случайно. Получив от Планше подробную инструкцию, он задал только один вопрос:
— Надежная?
— Откуда мне знать, — с досадой отвечал Планше. — Не воображай, что я мог задать ей этот вопрос. Но хуже, чем сейчас, господину д'Артаньяну уже не будет, разве только если приговор приведут в исполнение. Не стала бы эта девушка пытаться спасти его от веревки для того, чтобы снова отправить на виселицу.
Гримо кивнул и исчез.
Все эти, следующие одно за другим, события, несомненно, отвлекают внимание от главного героя нашего правдивого повествования, однако их описание необходимо, поскольку они имели самое непосредственное отношение к его дальнейшей судьбе.
