Впрочем, читатель уже имел случай убедиться в том, что наш герой не отличался особой набожностью, а тем более осведомленностью в богословских вопросах и тонкостях, и поэтому сам не очень хорошо понимал различий между католицизмом и протестантизмом, которые, по его мнению, сводились к тому, что несчастные гугеноты поют по-французски те же самые псалмы, какие католики поют по-латыни. Такой взгляд на проблему встречался в те времена не слишком редко среди дворян и третьего сословия, и как, может быть, помнит благожелательный читатель, этого же мнения придерживался и славный Портос.
— Как вы понимаете, моя протестантская вера сильно осложняла мою жизнь в Париже. Особенно тяжелым сделалось мое положение, когда в стычке я тяжело ранил одного из любимых гвардейцев кардинала. Мало того, что Ришелье запретил дуэли, и, следовательно, любой дуэлянт, по его мнению, преступник, заслуживающий Бастилии, вдобавок ко всему гвардеец был ранен еретиком опять-таки по понятиям его высокопреосвященства.
— Это действительно незавидная ситуация, — сдержанно проговорил комендант.
Ему не слишком понравилось, что гасконский дворянин представлял себя человеком, заслужившим немилость его высокопреосвященства, которого каждый житель Ла-Рошеля имел все основания ненавидеть больше, чем кого бы то ни было еще. Таким образом, подозрения г-на коменданта только усилились, хотя непредвзятый читатель сам может убедиться в том, насколько близко рассказ д'Артаньяна соответствовал истинному положению вещей.
— Одним словом, у меня вышли крупные неприятности. Благодаря заступничеству господина Дэзэсара, мое дело удалось замять, но службу я оставил и некоторое время спустя, по совету все того же господина Дэзэсара, хорошо относившегося ко мне, уехал в Лондон, где позиции католицизма, а главное — его высокопреосвященства, мягко говоря, не так сильны, — лукаво улыбнувшись, продолжал мушкетер.
Воспоминание о своей поездке в Лондон, которая завершилась посрамлением кардинала, а следовательно, не могла не приносить ему удовлетворения всякий раз, когда он мысленно возвращался к ней, привело его в хорошее расположение духа. Наш гасконец был тщеславнее самого Портоса, и история с алмазными подвесками королевы льстила его честолюбию.
Комендант молча кивнул головой, давая понять, что он ожидает продолжения.
— Насколько я понимаю, господин Дэзэсар опасался, что ко мне подошлют наемных убийц. Теперь я знаю, что у него были все основания для этого, поскольку кардинал действительно прибегает к такому способу без особых раздумий.
