Светка рассудительно сказала:
– Надо в больницу.
– Золотые твои слова, Светка! – похвалил ее отец. Он набрал номер «скорой», откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза. В зеркальце я видел его лицо. И вдруг я представил себе Стаса стариком, с обвисшими щеками, с тонущими в морщинах уголками рта, под глазами набрякли мешки, и все такое.
Я никогда не огорчаюсь, когда вижу людей в том облике, который придаст им старость. Ведь это означает, что они проживут долгую жизнь. И на протяжении этой жизни не единожды будут счастливы.
Одно время видения старости друзей просто преследовали меня. Я рассматривал школьные фотографии, и на меня с них смотрели старики и старушки. Только двое или трое одноклассников так и не постарели. Не знаю, что теперь с ними сталось, – я давно не видел никого из класса. Кроме Стаса, разумеется. А с ним о бывших товарищах мы как-то не разговариваем.
«Скорая» прибыла минут через двадцать. Без долгих разговоров нас троих переместили в другую машину и там усадили на лавочку, как арестантов. Дверцы захлопнулись, и мы покатили в никуда, потому что окошка в фургончике не было.
Светку больше всего интересовало, не будут ли делать уколы. Мы сказали, что ей – точно не будут, и она сразу успокоилась. Меня больше всего огорчало то, что листок с портретом остался в помятой машине Стаса. Но Светка обещала нарисовать еще один портрет, если тот пропадет.
В приемном покое было холодно и безнадежно. В углу на носилках кончался какой-то чумазый бродяга, санитар стоял рядом и неопрятно курил. Квадратики линолеума горбатились и топорщились на полу по всем направлениям, и казалось чудом, что никто из персонала о них не спотыкается.
Тускло-зеленые стены были увешаны плакатами и объявлениями. Некоторые из плакатов, судя по дизайну, висели здесь уже лет тридцать. Уму непостижимо, как отлично они сохранились! Очевидно, все дело в тусклом свете: краски почти не выгорели.
Стаса забрали на перевязку первым. Он вернулся с гипсом, умиротворенный. Светка, умытая добросердечной толстой сестрой в туалете и угощенная конфеткой, весело бросилась к отцу.
– Мы домой, – сообщил мне Стас. – Держись тут. Я навещу.
– Угу, – промычал я.
– Рентген не готов еще?
Я помотал головой.
– Ну ладно, – сказал Стас. – Попили пивка!.. В следующий раз.
– Угу, – сказал я.
Стас с прыгающей Светкой направился к выходу.
Когда Светка ушла, из приемного покоя исчез последний источник живой человеческой энергии, и я чуть не подох. Санитар возле носилок докурил третью сигарету, бросил ее на пол и куда-то ушел. Бомж на носилках лежал теперь спокойно. Наверное, умер.
