Флэш, помешивавший соломинкой лед в стакане, выглядел озадаченным.
— А как же наши поездки на великах?
— Ну, может, иногда, вечерком. Дело в том, что я буду заканчивать в четыре утра, а потом отсыпаться. И так семь ночей в неделю.
— Ясно. И зачем тебе это нужно? В смысле — такая работа?
— Для денег, для чего ж еще? А деньги мне нужны для самых разных целей.
— Вроде чего?
— Господи. Вот только не надо «вродечегокать». Это все потому, что ты богатенький.
— Я не богатенький.
— Ой, не смеши меня. — Фил, напустив на лицо выражение терпеливого презрения, поднялся с табуретки. — Пошли, короче. Если ты все допил.
Отличный повод порвать с Флэшем Феррисом, нарочно не придумаешь; ну а самое приятное произошло на обратном пути, где-то в начале шестого, когда впереди показался перекресток, откуда Фил, немного срезав, сразу попадал домой.
— Слушай, Флэш, я, пожалуй, здесь сверну, мне ж отсюда рукой подать. — Он повысил голос, перекрикивая ветер. — Мне надо успеть поесть перед работой. Короче, не бери в голову, о'кей?
Вознесенная высоко над входом красиво светящаяся вывеска — «КОСТЕЛЛО» — зазывала посетителей в просторный старинный бар и ресторан, построенный на сваях, вокруг которых тихо плескались воды залива. Это было довольно приятное заведение, не без налета вульгарности, по мнению снобов, но по-своему сулящее романтические приключения. По крайней мере, никто там не скучал.
Постоянные посетители практически не обращали внимания на Фила Дрейка — все знали, парнишку взяли на летние месяцы, чтобы он присматривал за их автомобилями; здоровались с ним разве что официантки, приходя на работу, да еще грузноватый, с покатыми плечами юный Аарон, убиравший грязную посуду, иногда останавливался, чтобы перекинуться с ним парочкой слов в наступающих сумерках.
— Как дела, Фил?
— Да вроде ничего, Аарон. А ты как?
— Грех жаловаться. Стараюсь не совать нос, куда не надо.
— Это правильно.
Если можно было заурядную процедуру открывания и закрывания дверцы машины превратить в маленький спектакль, торжественный и куртуазный, то Фил каждый вечер старался изобрести что-нибудь этакое. После наступления темноты он выделывал разные трюки своим фонариком, но чаевых, во всяком случае поначалу, от этого, увы, не сильно прибавлялось; многие посетители вообще не давали ему на чай, и поутру он ехал домой с карманами, набитыми квотерами и десятицентовиками, которые и пересчитывать-то не стоило. И вот однажды он приехал в Хантингтон, в захудалую лавчонку, предлагавшую в основном обмундирование для армии и флота, и, переворошив кучу барахла, наконец нашел то, что искал: шоферскую фуражку из темно-серой саржи с козырьком из лакированной кожи, вроде куда более дорогостоящего головного убора Ральфа. Результат не замедлил сказаться. Фил, как деловой, надвигал фуражку низко на лоб, что сразу сказалось на чаевых. В конце второй недели он спрятал аккуратно сложенные купюры — пятерку и две десятки—в письмецо с изысканными словами благодарности, надписал на конверте адрес миссис Тэлмедж и бросил его в почтовый ящик с приятным чувством взрослого мужчины, понимающего толк в таких делах.
