Пункт четвертый: "Грызла семечки"… И все в таком роде… Вот под этим предлогом вы и разведете нас?!
Длинное костистое лицо коротышки изобразило улыбку ("любая лошадь улыбается обаятельней", - подумал Лариэль).
- Это, конечно, мелочи, вы правы. Я бы сказал, опечатки в поведении принцессы, допущенные по неопытности. Только и всего. Но почему вас заботят формальности, мой принц? Предлогом ведь может быть что угодно. Например: что ее семья представила фальшивый пергамент о своем графском достоинстве! Когда это обнаружилось, вас это возмутило, допустим…
- Как?! Это же мы, наоборот, им представили! Я! И вы считаете меня способным на такие фокусы?
- Виноват. Я так рассуждал: ежели бедняжке суждено потерять вас, - потерю графского титула она куда легче перенесет… Но оставим это. Развода не будет вовсе, в нем нет нужды.
Принц не понял: как так? венчанье-то было? И свадьба была… И карлик там был…И еще многие десятки людей… В ответ глаза Прогнусси сделались ледяными, а улыбка на лошадином лице осталась, будто приклеенная; он спросил:
- Кто это засвидетельствует, мой принц? Кто захочет и кто решится вспоминать? Вы знаете таких? Я - нет…
Принц подумал: странно, что меня до сих пор не вырвало от всего этого… Он не заметил, что, не дождавшись приглашения, барон позволил себе сесть - раньше, чем сам Лариэль устало опустился в кресло. Карлик только сидя чувствовал себя ровней другим людям…
- Простите, мой принц, вам покажется, что я отвлекаюсь, но это не так. Знакомо ли вам имя такое или прозвище - Золушка?
- Откуда вы его выкопали?
- Из допроса одного юного злоумышленника, схваченного нами час назад, - отвечал коротышка.
- Да? И кто же он такой?
Укороченный барон раскрыл футляр, какой бывает у флейтистов. И достал палочку с перламутровой рукояткой.
- С виду, знаете, ничего особенного… ну факир из рыночного балагана, ну гипнотизер - решили мы все. Но его техника! Это надо видеть, мой принц…
И тут голос самой Золушки заставил вздрогнуть обоих - плачущий, срывающийся от страха и горя, он приближался быстро, поскольку она бежала: "Лариэль!… Лариэль!… Я боюсь, Лариэль! Где ты?!"
Золушка вбежала в ночной рубашке, прижалась к нему. Она умо- ляла сделать что-нибудь… поскольку она не может, не в силах проснуться… Вот знает уже, что не спит, что на ногах, а сон ее - жуткий, беспощадный - не обрывается никак, продолжает сниться! Ужасно сбивчиво она объясняла это, как заболевшая семилетняя девочка… Никаких карликов при этом не замечала.
