- Здравствуйте, Николай Иванович! Я не ошибся?
- Доброго здоровья, молодой человек. Да, я - Николай Иванович. Может, зайдете?
- Спасибо, - я закрыл за собой калитку и приблизился к нему:
- Я тут проездом, вот Марк Александрович и просил меня заглянуть к вам, передать привет.
- Так вы от Марика? - засуетился старик, - что ж мы стоим? Пожалуйте в дом! Проходите, будьте как дома, - он взял меня за руки так, будто боялся, что я сейчас исчезну. Он завел меня в прохладную комнату, усадил на стул и стал созерцать, так, что я первый нарушил паузу:
- Марк Александрович... Вобщем, дядя Марик просил узнать, как вы тут... Он сейчас очень занят, особенно последнее время... Иногда, знаете, даже и письма некогда толком написать...но это ничего не значит...
- Да-а. Спасибо еще, что хоть открытку прислал в прошлом году, с Днем Победы. А так - думает, наверное: что толку писать - старик все равно из ума выжил...
- Ну что вы. Я уверен, он так не думает. А писать письма - это действительно не всегда получается. Подробно - не выходит, а по две строчки, для проформы - тоже не лучший вариант. Он так и говорил.
- Значит, лучше совсем ничего... - он загрустил, помолчал некоторое время. Я не встревал, пока он сам не улыбнулся и не сказал:
- Вы уж извините, а то я на вас набросился. Это сгоряча. Я все понимаю, жизнь сложная. Когда сидишь без дела, скучаешь, а когда занят?
- Думаешь; где бы только минуту выкроить! Где уж тут скучать? Знаю, знаю и не обижаюсь. Но все-таки за столько лет, мог бы хоть раз заехать ко мне, ведь, небось, по всей стране катается! Что ж мне, о нем только в газетах читать? Ладно, ладно, не буду. Мы поговорили о том, о сем, старик немного отошел. Я рассказал ему, кто Марк для меня - други учитель. Поговорили о моей работе в кино, о Марке. Потом я порасспросил его. Он отвечал охотно и мои уши были полностью в его распоряжении. Где он воевал, за что его репрессировали:
- Вот так, в один прекрасный день... Я так и не понял, за что.
- Бог его знает, нашелся же какой-то мерзавец...
Он говорил "Што" и "Бох", то есть вполне по-русски, в отличие от Марка ("Ч-Ч-Ч-Что" и "Бог-г-г-г-г") Я выпустил множество фактов из его рассказа, поскольку все внимание невольно сосредоточивалось на том, как он произносит слова, звуки. Я анализировал интонации, темп, особенностиречи, связь с жестами, мимикой, манеру делать паузы, подчеркивать отдельные слова. Изучал его поверхностно и формально. Но даже знакомство с речевым аппаратом было для меня делом не последним. Еще он очень забавно произносил "мЭтр", "сантимЭтр", "катЭр", т.е. с твердой "Е", атакже "кОнцерт", "кОнсерватория" - с латинским, не "акающим", безударным "О", как в наше время произносят, разве что "кОнтратака". Так, будто эти слова еще не вошли в обиход, и с ними обращаются, как с по-четными гостями нашей речи, а не за панибрата. Да, Николай Иваныч, если это есть, то уж есть в крови. Я уловил вопросительную интонацию и затем паузу: старик ждал ответа. Мне стало неловко перед ним, хотя я не мог сказать, что слушал его не внимательно. Я просто совсем НЕ ТО слушал. Извинился и переспросил. Даже попытался ответить, но не уверен, уловил ли я контекст. Старик, очевидно, решил, что мне его болтовня наскучила и предложил попить чаю в саду, под яблоней. Я не противился.
